Королевы анимации Disney. Кто и как придумывал всем известных принцесс: от Белоснежки до Мулан - Наталия Холт
У Ховарда Эшмана было свое видение будущего анимации на студии. В 1988 году, еще до выхода «Русалочки», он предложил идею нового художественного проекта, написав сценарий к фильму «Аладдин» по мотивам рассказа «Волшебная лампа Аладдина» из собрания народных сказок Ближнего Востока «Тысяча и одна ночь», составленного европейским переводчиком в восемнадцатом веке. Будучи подростком, Эшман играл роль Аладдина в любительском театре. Вдохновившись этим опытом, он написал сценарий, близкий к оригинальной сказке о мальчике, нашедшем волшебную масляную лампу, в которой живет джинн, способный исполнять желания. Эшман всерьез занялся этим проектом, написав с Менкеном три песни и нарисовав концепт-арт, но через какое-то время студия отложила работу над картиной. Это стало огромным разочарованием, но команда не теряла надежды, что, возможно, в будущем процесс возобновится. Однако даже без «Аладдина» Эшману и Менкену забот хватало. Катценбергу срочно потребовалась помощь, чтобы спасти от краха очередной проект киностудии.
Работа над «Красавицей и Чудовищем», как и над многими другими проектами, началась еще во время творческого подъема в 1940-х годах. Однако на этот раз не осталось ни сценарных планов, ни концепт-арта, которые могли бы сориентировать последующие поколения художников, поэтому пришлось обратиться к оригинальному тексту французской сказки 1740 года «Красавица и Чудовище». Адаптация на студии шла не очень успешно. В 1989 году Катценберг забраковал весь сценарий и раскадровки, понимая, что фильму требуется совершенно иное направление. Он решил сделать мюзикл и понял, что без магии Эшмана и Менкена не обойтись.
К сожалению, Ховард Эшман заболел. В 1988 году, во время работы над «Русалочкой», ему поставили диагноз ВИЧ. Высокоактивную антиретровирусную терапию начнут применять лишь через семь лет, смесь лекарственных препаратов спасет жизнь миллионов людей, живущих с вирусом. В 1987-м был одобрен азидотимидин (AZT), однако вирус становился устойчивым к этому препарату, оставляя пациентам с ВИЧ крайне мало шансов.
Когда иммунная система Эшмана критически ослабла и развился СПИД, музыкант не мог ездить на Западное побережье, поэтому сценаристы, среди которых была и Вулвертон, аниматоры и даже некоторые члены руководства сами летали домой к Эшману в Фишкилл, штат Нью-Йорк, частенько останавливаясь в гостинице «Резиденс Инн». Они также побывали в Нью-Йорке, где Вулвертон и Эшман неспешно прогуливались по улицам, обсуждая самые разные идеи.
Линда придумала милого персонажа, маленькую чайную чашку по имени Чип, который добавил сюжету юмора и очарования. Она также держала оборону образа Белль – девушка ни за что не позволяла им превратить героиню в кухарку. Сценаристы согласились сделать Белль заядлой читательницей, и в ответ на опасения авторов, что сюжет разворачивался слишком медленно, заставили Белль гулять по городу, уткнувшись носом в книгу.
У Вулвертон был один союзник в сценарном отделе, который разделял ее взгляды относительно Белль. Бренда Чепмен, только что закончившая работу над «Русалочкой», подключилась к производству «Красавицы и Чудовища». Во время работы над раскадровками одной из сцен, где Белль обрабатывает и перевязывает лапу Чудовища, а он в ответ угрожающе рычит от боли, Бренду смутила покорная реакция Белль. «Если кто-то на меня кричит, когда я пытаюсь помочь, – размышляла Чэпман, – я накричу в ответ». И она решила показать гнев Белль, заставив ее прикрикнуть на зверя: «Сиди спокойно, и не будет так больно!» Впервые принцесса Диснея кричала на своего принца.
Эшман отражал в песнях личный опыт, помогая рассказать историю Белль. Нагляднее всего это прослеживается в песне «Пусть умрет», которую поют жители деревни, решив вооружиться и уничтожить существо, чья надежда снять проклятие угасала с каждым опавшим лепестком заколдованной розы. В тексте песен Эшман отразил свою ненависть к болезни и социальное клеймо. «Нам не нравится то, чего нам не понять, это может привести в ужас», – пел злодей Гастон. Эти слова также легко можно применить к СПИДу и опасениям, которые он вызывал в 1980-х и 1990-х годах, когда многие американцы боялись даже обниматься с людьми, зараженными вирусом. СПИД уже унес жизни многих друзей Эшмана, а теперь и его болезнь перетекла в заключительную стадию.
В больницу Св. Винсента в Нью-Йорке приехала группа аниматоров навестить Эшмана. Он весил тридцать шесть килограммов и страдал от слабоумия, вызванного СПИДом. Эшман потерял зрение и едва мог говорить. Ему было всего сорок.
Аниматоры рассказали Эшману, что предпремьерный показ «Красавицы и Чудовища» имел невероятный успех. И это было лишь началом пути к практически всемирному признанию, которое получит фильм. Джанет Маслин из «Нью-Йорк Таймс» назовет Эшмана в своем восторженном обзоре «исключительно метким поэтом». Но мужчина так и не прочтет ее слова. Он умрет за восемь месяцев до выхода фильма, став одним из почти тридцати тысяч человек, заболевших СПИДом в 1991 году в Соединенных Штатах. В конце фильма «Красавица и Чудовище» на черном фоне появляются слова: «Нашему другу Ховарду, который подарил русалке голос, а зверю – душу, мы будем вечно благодарны. Ховард Эшман 1950–1991».
Всего через месяц после смерти Эшмана Катценберг воскресил труды поэта над «Аладдином». Джефф решил выпустить фильм в кратчайшие сроки, всего за двадцать месяцев, поэтому сценарий нужно было быстро переписать. К работе подключилась Линда Вулвертон, сделав несколько сюжетных правок по мотивам фильма 1940 года «Багдадский вор», в том числе добавила злодея по имени Джафар.
Некоторые элементы менять не пришлось. Менкен и Эшман написали несколько песен для фильма, три из которых вошли в финальную версию: «Арабская ночь», «Твой самый наилучший друг» и «Принц Али». Но все равно песен не хватало. Катценберг пригласил известного английского поэта Тима Райса поработать с Менкеном над музыкальным сопровождением. Премьера «Аладдина» состоялась 25 ноября 1992 года. Сборы оказались невероятно высокими, принеся создателям больше двухсот миллионов долларов, что сделало фильм одной из самых кассовых лент года. Отзывы критиков тоже оказались восторженными, многие из рецензентов отдельно упоминали исключительно мастерское исполнение роли джинна Робином Уильямсом.
Однако вскоре после выхода фильма некоторые композиции раскритиковали, назвав их расистскими, в частности досталось песне Менкена/Эшмана «Арабская ночь»: «Где тебе отрежут ухо, / если не понравится лицо. / Это варварство, но здесь твой дом». В ответ на критику Лос-Анджелесского отделения Американо-арабского антидискриминационного комитета в 1993 году строки заменили на: «Там, где необъятные равнины, / стоит невыносимая жара. / Здесь дикость кругом, но это твой дом».
Продолжая серию популярных фильмов, команда анимационной студии Уолта
