Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон
Вечером за ужином оставался нерешенным еще один вопрос: пойдут ли Уильям и Гарри за гробом матери в соответствии с традицией? Последнее слово оставалось за принцами, но вопрос решился благодаря принцу Филиппу. «Если я пойду, вы пойдете вместе со мной?» – спросил он 37. Уильям согласился, и Гарри присоединился к нему. «Мальчики очень близки с дедушкой и бабушкой, они их обожают, – заметил пресс-секретарь Дики Арбитер. – Примечательно, что они пошли ради дедушки, а не ради отца или дяди»38.
Существовали опасения, что в случае, если за гробом пойдут только принц Чарльз и Чарльз Спенсер, будущий король может быть подвергнут насмешкам толпы или даже нападению. В течение той недели он получил множество писем с угрозами и обвинениями в смерти Дианы.
В день похорон королева и ее семья стояли на улице, за воротами Букингемского дворца. Когда похоронный кортеж проезжал мимо них, королева склонила голову в знак уважения не только к Диане, но к тем меняющимся ценностям в современной Британии, которые олицетворяла собой принцесса.
В отличие от королевы и других членов королевской семьи принцесса Маргарет стояла с высоко поднятой головой и выглядела так, как будто предпочла бы находиться где-то в другом месте. Во время ожидания траурной процессии принцесса совершенно не к месту приставала к королеве с разговором о необходимости заменить туалеты в Кенсингтонском дворце, что выглядело немного странно 39. Это как нельзя лучше демонстрировало полную отчужденность между бывшими соседками по дворцу 40.
Как ни удивительно, сыновья Дианы проявили большую, традиционную для королевской семьи, выдержку в сравнении с океаном слез, затопившим похороны и вызвавшим небывалый эмоциональный резонанс. Поведение мальчиков прекрасно соответствовало изречению принцессы Алисы, графини Атлонской: «Не нужно орошать личными слезами общественную жилетку». Принц Филипп поддерживал внуков во время этого скорбного пути, рассказывая им о встречавшихся на пути исторических памятниках 41.
Аудитория в два с половиной миллиарда человек по всему миру наблюдала за тем, как в Вестминстерском аббатстве Тони Блэр читал отрывки из Библии, а сестры принцессы, Джейн и Сара, декламировали стихи. Элтон Джон эмоционально исполнил свою знаменитую песню «Свеча на ветру», посвятив ее покойной Диане. Но Чарльз Спенсер во время своей речи бросил перчатку в сторону королевской семьи и прессы. Он косвенно упрекнул монарха в лишении принцессы титула «Ваше королевское Высочество» и в той холодности, с которой монаршая семья воспитывала своих детей. «Диана не нуждалась в королевском титуле, магия исходила от нее самой», – сказал он. Он пообещал Уильяму и Гарри, что семья Спенсеров, их кровных родственников, продолжит тот же курс открытости и искренности, которого придерживалась Диана в воспитании детей, «чтобы их души не были зашорены понятиями долга и традиций, но стали открыты всем земным радостям, как ты бы хотела». Граф Спенсер не обошел молчанием и роль прессы в ее гибели. Финал его эмоциональной речи, когда он назвал сестру «уникальной, сложной, необыкновенной и незаменимой Дианой, чья красота, внешняя и внутренняя, всегда останется в наших сердцах», вызвал гром аплодисментов людей, находившихся на улице перед распахнутыми дверьми аббатства. После секундного замешательства присутствовавшие на похоронной службе внутри аббатства, включая Уильяма и Гарри, тоже зааплодировали. Впрочем, осталось неясно, к чему именно относились аплодисменты – к словам графа о Диане, о прессе или о королевской семье.
Королева с каменным лицом смотрела прямо перед собой, как и ее муж. Принц Чарльз был так взбешен речью графа Спенсера, что его пришлось удерживать от официального заявления. По воспоминаниям Дики Арбитера, «королевская семья пришла в состояние сильного гнева после его слов, а ошеломленных придворных чуть не хватил удар»42.
Королева сочла, что брату Дианы следовало бы уделить больше внимания хорошо известным христианским добродетелям Дианы, о которых упоминал архиепископ Кентерберийский до начала службы. Она полагала, что напрасно об этом ничего не было сказано.
После церемонии похорон и погребения Дианы в Элторпе королевская семья вернулась в Балморал. На следующий день Тони и Чери Блэр прилетели в Шотландию на сокращенные выходные, отводимые на традиционные встречи с премьер-министром. Во время аудиенции у королевы Блэр говорил о возможных уроках, которые следовало извлечь из всего, что было связано со смертью Дианы. Он вспоминал позднее, что королева «была в раздумье, пытаясь во всем разобраться»43.
Принцесса Маргарет перед отъездом на давно запланированный отдых в Италию написала старшей сестре письмо с благодарностью: «Ты позаботилась обо всех после случившегося, и благодаря тебе жизнь двух бедных мальчиков стала более сносной. Как всегда, ты держала руку на пульсе, выслушивала всех и принимала решения по всем вопросам. Я просто восторгалась тобой»44. После тяжелой недели королева оценила лояльность и поддержку сестры, которая так хорошо ее знала. С детства привыкшая не выражать эмоции на публике, Маргарет, как и ее сестра, не могла понять публичных сетований и причитаний.
В личном письме своей близкой подруге леди Генриетте Абель Смит королева рассуждала о негативных и позитивных выводах из случившегося за неделю, предшествовавшую похоронам. В напечатанной части письма Елизавета писала: «Это действительно было невероятно печально, и это ужасная потеря для страны. Но общественная реакция на ее смерть и поминальная служба в аббатстве, кажется, объединила людей всего мира самым вдохновляющим образом. Уильям и Гарри держались молодцом, и я очень ими горжусь». От руки она продолжила: «Мне кажется, я открыла Ваше письмо одним из первых – нервы по-прежнему возбуждены, но нам пришлось пережить очень трудное время!»45
После 45 с лишним лет на троне, казалось, что королева, или, точнее сказать, сама монархия проходила испытательный срок. Смерть Дианы привела к тому, что Корона вступила в конфронтацию со своим народом, и по большому счету народ одержал верх. Несмотря на постоянные утверждения Букингемского дворца об извлеченных уроках, скептики проявляли осторожность и не спешили с выводами. Все понимали, что для устранения трещины, появившейся в отношениях между монархом и народом в течение этой бурной недели, потребуется время.
Однако опросы определенно указывали на то, что народ не стремился к республиканскому правлению.
