Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев

На протяжении всего этого времени Муру тревожило происходящее в мире, особенно в Германии с ее беспорядками, национальным позором и быстрым ростом агрессивно настроенных рабочих партий. Мир, как она написала Уэллсу, «снова готовится произвести на свет внебрачного ребенка». Она не могла выразиться более пророчески. «Как это безнравственно!» – добавила она[554].

Когда Европа начала строить пороховые погреба, Англия, вероятно, стала выглядеть все более заманчивой – если бы только она впустила ее. Мура подогревала интерес Уэллса к себе и минимизировала свои отношения с Горьким. Она здесь для того, чтобы помогать ему с издательством, писала она, из-за его слабого здоровья. Мура флиртовала с Уэллсом, намекая на проведенную вместе ночь в квартире на Кронверкском проспекте, и ожидала повторения и во время приближающейся поездки в Италию: «Было бы замечательно, если бы вы на самом деле приехали на Ривьеру – ведь вы наверняка позволите мне найти вас в вашем ermitage (уединение – фр.), не так ли?» – дразнила она его, намекая на гостиницу, в которой он планировал остановиться[555].

Но к концу 1923 г. Уэлс начал ее раздражать. Он не отвечал на ее письма так прилежно, как ему следовало бы, и к тому же существовало серьезное соперничество с другими его возлюбленными. Распутство Уэллса было притчей во языцех – приятель Локарта (который тогда понятия не имел об отношениях Муры с Уэллсом) поражался энергии этого человека, у которого выходят по четыре новых романа и появляются пять любовниц в год[556]. Уэллс, который все еще состоял в браке со своей женой Джейн, пытался положить конец своим давним отношениям с Ребеккой Уэст. А летом 1923 г. у него случился бурный роман с австрийской журналисткой Хедвиг Гаттерниг, которая предложила перевести некоторые его произведения на немецкий язык. Это было короткое знакомство, но она начала преследовать его. Уэлс был взбудоражен и неспособен устоять перед ее сексуальной привлекательностью. Эта любовная связь закончилась тем, что ее забрала полиция после того, как она вторглась к нему в дом и пригрозила совершить самоубийство[557].

Вместо того чтобы вновь разжечь свой роман с Мурой, Уэллс вступил в непростые отношения с голландской журналисткой и путешественницей Одеттой Кеун – чрезвычайно непостоянной женщиной, с которой он познакомился во Франции и мучительная и запутанная связь с которой длилась у него девять последующих лет. Однако все это время та особая власть, которую получила над ним Мура в Петрограде три года назад и от которой ему было не уйти, по-прежнему давала о себе знать.

Несмотря на реальную важность Уэллса для будущего Муры и ее раздражение его ответами, оставлявшими желать лучшего, она не очень волновалась о нем. На протяжении 1923 г. ее грела одна мысль – о возможности встречи с Локартом. Давнее пламя все еще горело, и теперь между ними снова наладилась связь.

Глава 17. Единственное, что было идеальным. 1923–1924 гг.

Несмотря на то что Локарт подвел ее во всех отношениях и причинил ей боль, Мура не могла освободиться от него. Она пыталась выбросить его из своих мыслей, и, по-видимому, ей это стало удаваться. Но в начале 1923 г. она снова получила о нем весточку. И снова он причинил ей боль.

Локарт писал, что никогда не переставал думать о ней, и утверждал, будто, по его мнению, она уклонилась от встречи с ним в 1919 г. – у нее не хватило самообладания. «Зная меня так, как знаешь ты, – написала она ему в ответ с негодованием, – как ты мог подумать, что я сбегу, испугаюсь встретиться с тобой?» И как, спрашивала она, может он сомневаться в ее чувствах теперь? «Видимо, бесполезно говорить, что я люблю тебя так же, как и всегда, – только с тобой я узнала счастье, которого не испытывала ни до, ни после, а в конечном счете это всегда то единственное, что имеет значение»[558].

Мура рассказала ему, как жила все эти годы после его отъезда, иногда отчаиваясь, иногда «находя тысячу причин для надежды… Я по-прежнему жила, чувствуя уверенность в том, что ты есть. Ты знаешь, что это значит?» А потом, когда покидала Россию, веря, что теперь будет свободна и сможет снова найти его, до нее дошла разрывающая сердце весть о рождении его сына. «Мне пришлось смотреть в будущее, в котором нет тебя, – написала она. – Я думаю, это было как смерть для тех, кто внезапно теряет веру в жизнь после смерти. И чтобы справиться с этим, мне пришлось придумать для себя причину смотреть в будущее»[559]. Мура была женщиной высоких страстей, которая, видимо, не сознавала, где та черта, перейдя которую она уходит от реальных эмоций в высокопарную фантазию. Например, ее утверждение, что замужество с Будбергом было продиктовано исключительно необходимостью быть кому-нибудь полезной, которая стала для нее единственной причиной жить дальше.

Может быть, именно этот шаг заставил Локарта продолжать сомневаться в ней. С его точки зрения, это был всецело брак по расчету. Или, возможно, его сомнения были продиктованы, как у Магра, «сильным желанием принизить то, что я люблю»: «Я знаю при виде ее слез, что ее страдание велико. И, несмотря на все это, я испытываю сомнения».

Не имея возможности помочь самой себе, она убеждала его приехать к ней сейчас. Он должен немедленно написать, чтобы сообщить ей, когда приедет. Она советовала ему быть осмотрительным и умоляла быть терпеливым с ней на этот раз, пока они разрабатывают самый лучший и наименее пагубный способ избавить ее от обязательств, которыми она связана.

Здравые размышления могли бы подсказать ей, что это безнадежно, что Локарт не приедет в Берлин, что выхода нет. И все же Мура продолжала надеяться. Она жила своей жизнью в тот год, работала, обрабатывала Уэллса, ухаживала за Горьким, проводила каникулы с детьми и принимала наркотик веселья, который «убивает осознание других вещей, цену которым я знаю»[560], она ждала возможности найти способ снова оказаться в объятиях Локарта.

Как и раньше, мешал муж. Но на этот раз муж полностью зависел от нее. Она отправила Будберга в Рио-де-Жанейро – так далеко, как только возможно, – где он был вынужден зарабатывать себе на жизнь, давая уроки игры в бридж[561]. Они больше никогда не увидят друг друга. Теперь, когда у нее появились надежды на Локарта, ей была не нужна заявленная «причина смотреть в будущее».

Время шло, а от Локарта ничего не было – просто молчание. Месяцы тянулись медленно в тихом маленьком городке Бад-Заров.

Летом Мура поехала в Париж. Там жила ее сестра Алла, которая на тот момент была третий раз замужем за человеком по фамилии Трубников. Оба они безнадежно подсели на опий, и Муру вызвали – не в последний раз – попытаться помочь сестре. Она написала Горькому, чтобы сообщить, что на этот раз, по ее мнению, Аллу вылечили[562].