Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

4/ I, 1926

«Пусть хлынет дождь, и капли застучат…»

Пусть хлынет дождь, и капли застучатПо мутным стёклам запотевших окон.Пусть станет мглистым огненный закатВ отчаянье огромном и широком.

Пусть навсегда исчезнет яркий светИ крыши дач, и ветер на панели.Зачем вся жизнь, когда уж силы нетСчитать пустые, тихие недели.

7/ I, 1926

«Я жизнь люблю за то, что даль темна…»

Я жизнь люблю за то, что даль темна,Что тихий ливень хлещет в стёкла,Что есть в году и осень, и весна,За то, что улица намокла.

За то, что страшен заглушённый крик,А мысли — скользкие, как слизни,За то, что ни один унылый мигНе будет вычеркнут из жизни.

7/ I, 1926

«Разве жизнь моя не пуста?..»

Разве жизнь моя не пуста?Разве сердце — не тёмный слиток?Разве нет на груди креста,Как эмблемы медленных пыток?

Жизнь темна и душа пуста.— Может быть, я одна из стаГоворю об этом открыто.

11/ I, 1926

«Как женщина, которую целуют…»

Как женщина, которую целуют,Как дрожь ресниц, которых не поднять,Вся жизнь похожа на игру пустую,В которую невесело играть.

Я не люблю спокойствие и скуку,И страшно мне, когда идёт гроза.Так нищенка протягивает руку,Стыдливо пряча жалкие глаза.

Я в жизнь вошла, волнуясь и тоскуя,И вот её я не могу понять.Как женщина, которую целуют,Как дрожь ресниц, которых не поднять.

16/ I, 1926

Я не помню («Переплёски южных морей…»)

Переплёски южных морей,Перепевы северных вьюг —Всё смешалось в душе моейИ слилось в безысходный круг.

На снегу широких долинУ меня мимозы цветут,А моя голубая полыньОдинакова там и тут.

Я не помню, в каком краюТак зловеще красив закат.Я не знаю, что больше люблю —Треск лягушек или цикад.

Я не помню, когда и гдеГолубела гора вдали,И зачем на тихой водеЗолотые кувшинки цвели.

И остались в душе моейНедопетой песней без словПерезвоны далёких церквей,Пересветы арабских костров.

19/ I, 1926

«Отчего в дыму от ладана…»

Отчего в дыму от ладанаПод напев колоколовТак нежданно, так негаданноВдруг становится светло?

Отчего манят проталинкиПряным запахом весны?А когда была я маленькой —Снились мне глухие сны?

Отчего у неба низкогоШирь так девственно чиста?Отчего в стихах ЛадинскогоЕсть такая теплота?

19/ I, 1926

Старинный романс («Как сумрак, распростёрлась тишина…»)

Как сумрак, распростёрлась тишинаПо мебели в чехлах в просторном зале,И сквозь окно высокая лунаПосеребрила клавиши рояля.

В саду мертво. В саду совсем темно.Лишь под окном белеется берёзка.Прабабушка с высокою причёскойИз рамы смотрит в тёмное окно.

Дрожит звезда на небесах высоких,Несёт бодрящей сыростью земли.Над озером задумалась осока,И яблоки в саду налились соком,И розы у террасы расцвели.

В ручье журчит прозрачная струя,Да лай собак несётся на деревни.И в парке, под шатрами сосен древних,— Весна, любовь и трели соловья.

19/ I, 1926

Анне Ахматовой («Над горами — спокойные вспышки зарниц…»)

Над горами — спокойные вспышки зарниц,На столе — карандаш и тетрадь,Ваши белые книги и шелест страниц,И над ними — дрожанье косматых ресниц —Разве всё это можно — отдать?

И пушистую прядь золотистых: волос,И туманное утро в росе,И шуршанье колючих цветущих мимоз,И гортанные песни, что ветер разнёсПо безлюдным и гулким шоссе.

Разве можно не помнить о юной тоскеВ истомлённый, полуденный зной,О шуршании пены на мокром песке,О беззвучности лунных ночей в гамакеПод широкой узорной листвой.

Это первое лето в мечтах и слезах,И зловещее солнце в крови,И какой-то наивный, ребяческий страх —Всё лежит в Вашем имени, в тихих стихах,В непонятной тоске о любви.

22/ I, 1926

«Когда в саду шуршит весна…»

Когда в саду шуршит весна,Когда глаза глядят упрямо, —Душа торжественно мрачна,Как католические храмы.

В саду канавки и кустыСдавили узкие дорожки,И смотрит жизнь из темнотыБезумными глазами кошки.

Но что до жизни, до души!Ведь ветры зимние задули,Ведь смерть назойливо шуршитПо разрисованному тюлю.

Ведь не понять мне всё равно,Куда идти, звеня стихами,А жить и пусто, и темно,И тихо, как в старинном храме.

26/ I, 1926

В Россию («Я туда не скоро возвращусь…»)

Я туда не скоро возвращусь.Ты скажи — что эти годы значат?Изменилась ли шальная Русь,Или прежнею кликушей плачет?

Так же ли подсолнухи лущит,В хороводе пёстрой юбкой пляшет,Вековыми соснами шумит,Ветряными мельницами машет?

Край, который мыслью не обнять,Край, который мне и вспомнить нечем.Там меня рожала в стонах мать,Там у гроба мне поставят свечи.

27/ I, 1926