Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4

Самое большое утешение человека, испытывающего самое большое страдание, которое может быть, это то, что вскоре наступит избавление; он всматривается в счастливые мгновения, когда он сможет увидеть конец своих несчастий, он тешится надеждой, что они не задержатся слишком надолго, и сделает все на свете, чтобы узнать точный момент, когда он наступит; но нет никого, кто мог бы знать, в какой миг случится этот факт, который зависит от кого-то еще, если, по крайней мере, этот кто-то ему об этом не скажет. Человек, однако, беспокоится и слабеет и начинает надеяться, что можно каким-то сверхчувственным образом раскрыть этот момент. Господь, — говорит он, — должен это знать, и Господь может позволить, чтобы время этого момента было мне явлено судьбой. Как только такой любознательный начинает рассуждать подобным образом, он, не колеблясь, начинает справляться у судьбы, склонный верить или не верить всему, что она может ему сказать. Таково сознание тех, кто часто вопрошает оракулы; таково сознание и тех, кто еще и в наши дни обращается к каббале, кто спешит найти откровения в строфах библии или в стихах Вергилия, кто находит такими провидческими гадания по случайным стихам из томика Вергилия, о которых нам рассказывают столькие авторы.

Не зная, каким методом мне воспользоваться, чтобы заставить судьбу раскрыть с помощью Библии момент, когда я обрету свободу, я решил справиться у божественной поэмы «Неистовый Орландо» мессера Лодовико Ариосто, который я читал сотню раз, и который до сих пор находится на вершине моих предпочтений. Я поклонялся его гению и полагал гораздо более способным, чем Вергилий, предсказать мое счастье.

С этой идеей я составил короткий вопрос, в котором спрашивал у воображаемого разума, в какой из песен Ариосто находится предсказание дня моего освобождения. После этого я построил обратную пирамиду, составленную из чисел, результирующих слова моего запроса, и путем изъятия числа девять из каждой группы цифр, я получил последнее число девять. Я зафиксировал таким образом, что предсказание, которое я ищу, находится в девятой песне. Я последовал такому же методу, чтобы узнать, в каком стансе находится это предсказание, и результирующее число было семь. Желая, в конце концов, узнать, в каком стихе этого станса находится оракул, я тем же методом получил число один. Имея, таким образом, числа 9, 7 и 1, я взял поэму и с трепещущим сердцем открыл девятую песнь, в стансе седьмом первый стих:

Tra il fin d’Ottobre, e il capo di Novembre.[69]

Ясность этого стиха и его уместность мне представились столь замечательными, что, нечего и говорить, я ему полностью поверил, но читатель меня извинит, если я, со своей стороны, постарался сделать все, от меня зависящее, чтобы помочь осуществлению предсказания. Странностью этого факта было то, что «между концом октября и началом ноября» была именно полночь, и что как раз при звоне колокола в полночь тридцать первого октября я вышел оттуда, как увидит далее читатель. Я прошу его после этого совершенно достоверного рассказа не относить меня к числу людей, более суеверных, чем другие, потому что в таком случае он ошибается. Я рассказываю об этом случае, потому, что он имел место и он необычен, и потому, что если бы я не обратил на него внимания, я бы, может быть, не спасся. Этот факт показывает всем, кто еще не стал ученым, что без предсказаний многие факты, которые случились, никогда бы не наступили. Факт служит для предсказания неким подтверждением. Если факт не наступает, предсказание становится незначащим; но я отсылаю моего снисходительного читателя к всеобщей истории, где он найдет много событий, которые никогда бы не наступили, если бы не были предсказаны. Прошу прощения за отступление.

Вот каким образом я провел утро вплоть до девятнадцати часов, чтобы поразить воображение этого злого и глупого животного, чтобы ввести в смущение его слабый разум удивительными образами и лишить его возможности мне мешать. На следующее утро, когда Лорен нас покинул, я пригласил Сорадачи поесть супу. Негодяй лежал, и сказал Лорену, что болен. Он бы не смел подойти ко мне, если бы я его не позвал. Он поднялся и притянул мои ноги к своему брюху, целуя их и говоря мне в слезах, что если я его не прощу, он сегодня же умрет, и что он уже чувствует действие проклятия, насланного на него Святой Девой, с которой я сговорился против него; он чувствует колики, которые разрывают ему внутренности, и его язык покрылся ранами; он его мне показал, и я увидел, что он действительно покрылся язвочками; я не знал, были ли они накануне. Я не очень старался выяснить, говорил ли он мне правду; Мой интерес состоял в том, чтобы показать, что я ему верю, и даже что он может надеяться на прощение. Надо было заставить его есть и пить. Предатель имел, быть может, намерение меня обмануть, но не тут-то было: я решил обмануть его сам, посмотрим, кто из нас окажется более ловким! Я приготовил ему атаку, против которой он, я уверен, не мог защититься.

Я мгновенно изобразил на физиономии выражение вдохновленного свыше, и приказал ему сесть:

— Поедим этого супу, — сказал я ему, — и затем я возвещу вам о вашем счастье. Знайте, что Святая Дева Розария явилась мне на рассвете и приказала мне вас простить. Вы не умрете, и вы выйдете отсюда вместе со мной.

Ошеломленный, он поел со мной супу, оставаясь на коленях, поскольку не было больше сидений, потом сел на матрас и приготовился меня слушать. Вот моя речь:

— Горе, которое принесло мне ваше предательство, заставило меня провести всю ночь без сна, потому что мои письма, которые вы отдали секретарю, будучи прочитанными Государственными Инквизиторами, должны привести к тому, что меня приговорят провести здесь весь остаток моей жизни. Мое единственное утешение, признаюсь, состояло в том, что вы умрете в течение трех дней перед моими глазами. Я держал в голове это чувство, недостойное христианина, потому что Бог велит нам прощать, когда напавшая на меня на рассвете дремота явила мне настоящее видение. Я увидел эту Святую Деву, образ которой вы видите, явившуюся вживе передо мной, открывшую рот и говорящую мне такие слова: «Сорадачи предан моему святому Розарию, он находится под моей защитой, я хочу, чтобы ты его простил, и проклятие, которое он заслужил, перестанет действовать. В награду за твой великодушный поступок я велю одному из моих ангелов принять вид человека, спуститься с небес и разрушить крышу этой камеры и извлечь тебя из нее в течение пяти или шести дней. Этот ангел начнет действовать сегодня в девятнадцать часов и кончит работу за полчаса до захода солнца, потому что он должен снова подняться на небеса при свете дня. Выходя отсюда в сопровождении моего ангела, ты выведешь Сорадачи и будешь заботиться о нем, при условии, что он бросит занятие шпиона. Ты ему все расскажешь». Сказав это, Святая Дева исчезла, и я пробудился.