Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

Джованни Казанова

История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

Глава I

Мое пребывание в Париже и мой отъезд в Страсбург, где я встретил ла Рено. Мои несчастья в Мюнхене и мое грустное пребывание в Аугсбурге.

В десять часов утра, освеженный приятным чувством, что снова оказался в этом Париже, таком несовершенном, но таком пленительном, так что ни один другой город в мире не может соперничать с ним в праве называться Городом, я отправился к моей дорогой м-м д'Юрфэ, которая встретила меня с распростертыми объятиями. Она мне сказала, что молодой д'Аранда чувствует себя хорошо, и что если я хочу, она пригласит его обедать с нами завтра. Я сказал, что мне это будет приятно, затем заверил ее, что операция, в результате которой она должна возродиться в облике мужчины, будет осуществлена тот час же, как Керилинт, один из трех повелителей розенкрейцеров, выйдет из подземелий инквизиции Лиссабона.

— Именно поэтому, — добавил я, — я должен прибыть в Аугсбург в текущем месяце, где, под предлогом выполнения поручения, полученного мной от правительства, я проведу переговоры с графом де Стормоном, чтобы добиться освобождения этого адепта. Для этого мне нужно запастись добротным кредитным письмом, часами и табакерками, чтобы раздавать подарки, потому что нам будет необходимо подкупать невежд.

— Я охотно возьму на себя все это, дорогой друг, но вам не нужно торопиться, так как конгресс соберется только в сентябре.

— Его и не будет, мадам, поверьте мне; но военные министры соберутся сами по себе. Если, вопреки моим прогнозам, конгресс все же соберется, мне придется совершить путешествие в Лиссабон. В любом случае, я вам обещаю, что мы увидимся этой зимой, две недели, что я проведу здесь, мне необходимы, чтобы разрушить кабалу Сен-Жермена.

— Сен-Жермен! Он не посмеет вернуться в Париж.

— Я уверен, наоборот, что он в настоящий момент здесь, но скрывается. Государственный посланник, который приказал ему выехать из Лондона, уверил его, что английский министр не поддался на просьбу графа д'Аффри по поводу его персоны от имени короля к Генеральным Штатам.

Весь этот мой рассказ был основан лишь на предположениях, но будет видно, что я оказался прав.

М-м д'Юрфэ сделала мне затем комплимент по поводу очаровательной девицы, которую я направил сюда из Гренобля. Валенглар ей все описал.

— Король ее обожает, — сказала она, — и она не замедлит сделать его отцом. Я только что сделала ей визит в Пасси вместе с герцогиней де л'Орагэ.

— Она родит сына, который осчастливит Францию, и через тридцать лет вы увидите замечательные дела, которые мне, к сожалению, запрещено вам рассказывать до вашего преображения. Вы говорили с ней обо мне?

— Этого не было, но я уверена, что вы найдете способ с ней увидеться, когда она будет у м-м Варнье.

Она не ошиблась; но вот что случилось как бы для того, чтобы еще более усилить безумие этой замечательной дамы.

К четырем часам, когда мы болтали о моих путешествиях, наших проектах, ей пришло в голову поехать в Булонский лес. Она попросила ее сопровождать, и я согласился. Когда мы оказались в окрестностях замка Мадрид, мы сошли на землю, углубились в лес и сели под деревом.

— Ровно восемнадцать лет назад, — сказала она, — я заснула одна на этом самом месте, где мы сейчас находимся, и мне явился во сне божественный Оросмадис, сошедший с Солнца, и оставался со мной вплоть до моего пробуждения. Открыв глаза, я увидела, как он меня покинул и снова поднялся в небо. Он оставил меня зачавшей девочку, которую забрал у меня десять лет назад, несомненно, чтобы внушить мне, что после него я должна забыть даже возможность полюбить смертного. Моя божественная Ириазис с этим согласна.

— Вы уверены, что г-н д'Юрфэ не ее отец?

— Г-н д'Юрфэ не касался меня ни разу с тех пор, как увидел меня лежащей с божественным Анаэлем.

— Это гений Венеры. Был ли он косым?

— В высшей степени. Значит, вы знали, что он косой?

— Я также знаю, что в любовном кризисе он перестает косить.

— Я не обратила на это внимания. Он также меня покинул из-за ошибки, которую я совершила с Арабом.

— Он был направлен к вам гением Меркурия, врагом Анаэля.

— Он это здорово проделал, и я хлебнула от этого горя.

— Нет, эта встреча сделала вас способной к преображению.

Мы возвращались к коляске, когда внезапно перед нашими глазами возник Сен-Жермен; но как только он нас заметил, он резко свернул и затерялся в другой аллее.

— Вы видели? — спросил я ее. Он работает против нас, но наши гении заставили его дрожать.

— Я поражена. Завтра утром я поеду в Версаль, чтобы сообщить эту новость герцогу де Шуазейль. Интересно посмотреть, что он скажет.

Я расстался с этой дамой и пошел пешком к моему брату, который жил у ворот Сен-Дени. Он встретил меня криками радости, так же как и его жена, которую я нашел весьма красивой, но несчастной, потому что небо не дало ее мужу способности доказать, что он мужчина, а она была при этом в него влюблена. Я говорю о несчастье, потому что ее любовь сделала ее верной; помимо этого, ее муж относился к ней очень хорошо и предоставлял ей полную свободу, и она могла бы легко найти лекарство от своей беды. Она была сражена своим горем, потому что, не догадываясь о бессилье моего брата, она вообразила, что он не видит в ней объекта своих желаний, потому что не отвечает на любовь, которую она к нему испытывает; и ей это было простительно, потому что ее муж был похож на Геркулеса и напоминал его повсюду, только не с ней. Горе извело ее, так что она умерла пять или шесть лет спустя после этого времени. Она умерла совсем не с тем, чтобы упрекнуть своего супруга, но мы увидим в дальнейшем, что ее смерть явилась для него сущим наказанием.

На другой день я нанес визит м-м Варнье, чтобы занести ей письмо м-м Морен. Я был ею отлично принят, и она была столь добра сказать, что в мире нет человека, с которым она более желала бы познакомиться, чем со мной, потому что ее племянница рассказала ей столько обо мне, что она полна любопытства. Известно, что это самая распространенная болезнь женщин.

— Вы увидите мою прекрасную племянницу, месье, — добавила она, — и она сама расскажет вам о себе все, что касается ее положения и того, что у нее на сердце.

Она тут же написала ей записку и вложила ее в тот же конверт, что и письмо, что мне передала м-м Морен.

— Если вы захотите узнать ответ, который даст моя племянница, — сказала м-м Варнье, — я приглашаю вас обедать.

Я согласился, и она тут же велела закрыть двери для всех остальных.