Нина Риччи - Виктория Викторовна Балашова
Сотрудники дома Нины Риччи в то же время продолжали борьбу за свои права. Очередной крупный скандал произошел в конце 1983 года, когда готовилась коллекция весна – лето следующего сезона. Выяснив, что работникам соседних домов моды платят больше, члены профсоюза дома Нины Риччи решили заставить руководство повысить зарплату. Но для этого следовало «раскачать лодку». Чтобы вызвать реакцию среди сотрудников, на профсоюзной доске объявлений, которая висела возле автомата по продаже напитков, разместили платежные ведомости работников Живанши, Унгаро, Сен-Лорана, наглядно доказывавших, что им платят намного больше, чем у Нины Риччи. Эффект походил на взрыв бомбы. Работники были в ярости: неприятно признавать, что за ту же работу им платят меньше, чем в других домах высокой моды. Первые встречи с руководством по поводу заработной платы оказались безрезультатными, и профком решил обсудить проблему с персоналом в столовой, во время обеденного перерыва.
После тайного голосования по последним предложениям руководства 80 процентов персонала, в основном рабочие[77], оказались ими недовольны и решили объявить забастовку. В знак солидарности меньшинство, не проголосовавшее за забастовку, присоединилось к большинству. Всего четверо сотрудников вернулись к работе. Члены профкома также провели беседу с персоналом, занимавшимся прет-а-порте, которые продолжали работать на улице Капуцинок, и те присоединились к забастовщикам.
После того как персонал принял решение о проведении забастовки, руководству сообщили, что работа остановлена. Разъяренные менеджеры отказались от переговоров, если сотрудники немедленно не возобновят работу. Однако опыт показывал: если забастовщики возвращались к работе, руководство удовлетворяло только малую часть требований. Поэтому профком постановил не возвращаться к работе без конкретного соглашения, подписанного между руководством и представителями персонала. Забавно звучит описание Владимира де Кузьмина в контексте данного конфликта: «Он был приятным человеком, но злым и упрямым»[78]. Он отказался принять должностных лиц профкома, сделав ставку на профессиональную совесть работников и надеясь, что они сдадутся. Надо сказать, что сотрудники дома действительно болели за свое дело и тревожились по поводу выхода новой коллекции, но их убедили продолжать забастовку и добиваться результата.
Прошло несколько дней ожидания, и персонал вместе с профсоюзными лидерами принял решение пойти в мастерские и убедить своих начальников присоединиться к ним в их борьбе. Те отказались, но согласились провести переговоры с руководством дома. Владимир де Кузьмин принял их, и переговоры возобновились. Он объявил, что отменит презентацию новой коллекции для прессы, если сотрудники не примут его окончательные предложения, и возложит на них ответственность за возможные последствия. Его угрозы работников не впечатлили: они решили, что этот шантаж направлен только на то, чтобы запугать их и заставить вернуться к работе. Кузьмину опять сказали, что сотрудникам мало платят по сравнению с другими домами высокой моды. По словам очевидцев, в порыве гнева он крикнул: «Тогда идите наймитесь в Живанши или Сен-Лорану, сволочи!» и направился к выходу, показывая, что переговоры закончены. Громко хлопнув дверью, Кузьмин бросил реплику напоследок: «Они меня бесят!» Позже, конечно, ему пришлось извиниться, оправдавшись своей нервозностью: выпуск коллекции и правда находился под угрозой.
Встречи с руководством затягивались до позднего вечера. Некоторые работники, увлеченные процессом переговоров, ждали возвращения членов профкома, чтобы первыми узнавать результаты. В один из вечеров Кузьмин решил пойти в столовую, где коротали время сотрудники, и попробовать убедить их вернуться к работе. Когда он закончил выдвигать свои предложения, его освистали. Кузьмин вышел из столовой совершенно растерянный, он никак не ожидал от персонала такого отношения ни к себе лично, ни к дому моды. Руководство использовало все средства, чтобы заставить людей пойти на уступки и начать работу по созданию коллекции. Например, на рабочие места по утрам раскладывались записки то с угрозами нанять других людей на должности тех, кто бастует, то с объявлением, что работникам не выплатят бонусы за создание новой коллекции, то об отказе оплачивать часы забастовки в случае возобновления работы. Каждый день в 11 часов утра бастующие покидали столовую, чтобы дать возможность офисному планктону пообедать, и занимали вестибюль и центральную лестницу. Потом они снова возвращались в столовую.
В начале забастовки настроение в столовой было расслабленным: сотрудники разговаривали между собой, некоторые женщины делали свои личные дела, шили или вязали, другие читали или играли в настольные игры. Но чем больше проходило дней, тем напряженнее становилась атмосфера. Однако твердое намерение не возвращаться к работе, пока начальство не пойдет на уступки, оставалось неизменным. После восьми дней «боев» руководство выполнило основные требования, и тут работникам пришлось бороться за потерянные часы – показ новой коллекции приближался с безумной скоростью. Более того, Робер Риччи принял забастовщиков и отчитал их, как детей, которые совершили непростительный проступок. Он не чувствовал ответственности за эту ситуацию. Напротив, считал произошедшее исключительно виной зачинщиков забастовки.
В столовой профком объявил персоналу новости, и люди с энтузиазмом встретили последние предложения руководства. Переговорщики радостно вышли из столовой под бурные аплодисменты. Они остались довольны, и за несколько дней до презентации коллекции активно взялись за работу. Тем не менее из-за нехватки времени руководству пришлось отменить презентацию, которая должна была состояться в отеле «Интерконтиненталь», что было неслыханно для дома Нины Риччи. В итоге начатые модели завершили и мини-коллекцию представили прессе в салонах на авеню Монтень в конце января 1984 года. Бонусы за создание коллекции работникам выплатили полностью. Впрочем, цену за уступки приходилось платить высокую: в доме Нины Риччи наем новых работников становился все более редким явлением. В 1985 году в мастерские взяли последнего ученика для обучения без отрыва от производства. Подобная практика всегда считалась полезной как для дома моды, так и для обучаемого. Обычно в известных домах работали по многу лет, и ученики имели возможность с самых азов узнавать стиль дома, секреты создания моделей, запросы постоянных клиентов. Но в тех условиях многие дома больше себе такой роскоши позволить не могли.
В течение нескольких лет сотрудники больше не работали сверхурочно в период создания коллекций. Это было результатом ожесточенной битвы, которую они вели с руководством. Для того чтобы успевать представлять коллекцию вовремя, работу
