Картинные девушки. Музы и художники: от Веласкеса до Анатолия Зверева - Анна Александровна Матвеева
Фернана Леже похоронили на кладбище Жиф-сюр-Иветт. Памятник его украшает мозаика с ярким, хорошо знакомым цветком – это был выбор Нади, она хотела, чтобы жизнелюбие мастера восторжествовало над смертью. Трогательную прощальную речь над могилой произнес Луи Арагон, позднее он посвятит своему другу поэму, где будут такие слова:
Ты скроил себе платье бессмертью под стать, по плечу,
Уже что-то, а искусство твоё – это сажень косая.
И при чём тут могила? Что делать в могиле
человеку с такими плечами?
И далее:
О, Леже, всё умеющий мерить на свой неповторимый аршин,
Как всегда – среди всех,
И такой же, как все, и ни на кого не похожий.
Да, Фернан Леже для многих был таким же, как все – даже незнакомый человек мог прийти к нему в мастерскую, на двери которой в отсутствие хозяина висела записка: «Скоро вернусь». Фермеры в Лизоре, куда Фернан не раз привозил Надю, говорили запросто: вон идёт месье Леже – без всяких придыханий. Крестьянский сын, рабочая косточка, крупнейший французский художник XX века – увы, недостаточно оценённый при жизни… Уже потом Анри Ланглуа назовёт Леже «завещанием Франции», а Фрэнк Элгар скажет: «Поскольку он был полностью погружён в свою эпоху и никогда с ней расставался, это эпоха долго не видела художника на его законном месте. Он, обрисовавший её лучше, чем кто-либо другой, был замечен ею в последнюю очередь».
Единственной наследницей Леже стала Надя, и это слово, «наследница», она поняла по-своему. Надя была верной ученицей, преданной помощницей, заботливой женой, но то, что она сделала в годы, последовавшие за уходом Фернана, не поддаётся осмыслению. За 27 лет[145], которые ей суждено было прожить без Леже, она совершила поистине невозможное. Благодаря ей во Франции появилось три музея Фернана Леже, причём тот, что на юге, в Биоте[146], стал ещё и первым в истории музеем одного художника. Архитектор Андре Свечин построит грандиозное здание, фасад которого украсит керамическая композиция работы Леже площадью 400 м2. На мемориальной доске сказано:
«Этот музей посвящен Ф. Леже (1881–1955). Построен полностью Надей Леже. Строительством руководил Жорж Бокье. Первый камень был заложен 27 февраля 1957 года. Официальное открытие – 13 мая 1960 года под почётным патронажем Жоржа Брака, Марка Шагала, Пабло Пикассо. 11 октября 1967 года Надя Леже и Жорж Бокье передали Франции музей и большую коллекцию произведений Ф. Леже. Национальный музей Леже был торжественно передан Андре Мальро, министру культуры, 4 февраля 1969 года. Андре Свечин – архитектор, Ролан-Клод Борис – керамист, Лино-Айди Милано – мозаичист, Альфред Обер – мастер по стеклу».
Надя сражалась за память Леже, как за главную ценность: благодаря ей рисунки художника появились на коврах и посуде; в продажу поступили литографии его картин.
Ферму в Лизоре Надя тоже превратит в музей, как и дом в Жиф-сюр-Иветт[147], который она на время передаст французской компартии. Надя не изменит своим идеалам, её убеждения лишь окрепнут после первой поездки в СССР.
В 1963 году в Москве пройдёт большая выставка Фернана Леже в ГМИИ им. А.С. Пушкина, предисловие к её каталогу напишет Морис Торез.
Колоссальный труд по увековечиванию памяти Леже могла осуществить только Надя, с её бешеной энергией и чувством собственной правоты (и с единственным помощником – Жоржем Бокье). При этом Надя ни на один день не оставляла собственных занятий живописью, графикой, мозаикой – усердно трудилась в мастерской в деревеньке Кальян. К стенам просторного помещения было приставлено 120 работ: и ранние, в духе Малевича, и поздние – «Таджикские музыканты», «Русские колхозницы»… Надя по-прежнему не любила, когда её картины хвалят. Когда-то она изо всех сил пыталась выйти из-под влияния мэтра, и ей в конце концов удалось отыскать свой путь. Он не был широким, магистральным. Не многорядный хайвей, а узкая тропинка, зато протоптанная собственными ногами. Впрочем, самые поздние работы Надежды Леже – красочные, намеренно простодушные посвящения простым людям – представляют собой несомненный оммаж Фернану. Сложно провести с выдающимся мастером всю жизнь и не унаследовать при этом его манеру…
В 1970-х Надя вдруг увлеклась ювелирным искусством – сделала целую коллекцию поразительных брошей, колец и браслетов в супрематическом стиле (в 2021 году эти украшения с успехом экспонировались на выставке в музеях Московского Кремля). И, будучи уже очень немолодой, Надя снова встретилась со своими родными – которых не видела с далёких лет юности… «Как ты выросла, Надя», – невпопад скажет старшая сестра Евгения. И, наверное, подумает: «Добралась-таки до своего Парижа».
Добралась. Нашла ответы на все вопросы, нашла себя, нашла Фернана Леже. И сохранила о нём память для целого мира.
Вечная весна
Аркадий Пластов – Наталья фон Вик
Ещё идёт снег, но он, не сомневайтесь, последний – от мягких хлопьев, похожих на пёрышки, героиням не холодно… Или они всё-таки мёрзнут? Нагая красавица, выскочившая на минутку из жарко натопленной бани, чтобы одеть маленькую девочку, – трогательный сюжет из деревенской жизни, чрезвычайно популярная картина Аркадия Пластова, шедевр Третьяковской галереи. А ещё – символическое возвращение в официальное искусство обнажённой натуры, к которой в СССР относились довольно сдержанно. Настоящая икона оттепели. Весна!
Деревня
У многих из нас есть собственное воспоминание о «Весне» Пластова – репродукции с неё довольно часто печатались в популярных журналах, картину экспонировали на выставках, она не раз бывала за границей. Даже тот, кто не сразу назовёт фамилию живописца, горячо кивает: конечно, помню! Сияющая нагота, милое улыбчивое лицо, взятое в профиль, распущенные длинные волосы, заботливый жест, каким девушка поправляет платок на ребёнке (сестрёнка это или дочка – решайте сами), трогательное выражение лица малышки – и тут же приметы деревенского быта эпохи, за которые Пластову досталось от столичной критики. Затрапезное ведро с водой, наспех сброшенные калоши, покрытый соломой пол предбанника – и особенно знатоков раздражала сама баня, которую топят по-чёрному: из Москвы было, конечно, виднее, как жила в 1954 году советская деревня… Картину неоднократно пытались переименовать: «Весна в старой деревне», «Старая деревня», «В старой деревне», – чтобы, по видимости, как-то отмежеваться от деревни «новой», где молодые сельские красавицы ходят исключительно в бани со всеми удобствами или даже моются в личных ванных горячей водой из-под крана! Но Пластов не любил, когда меняют выбранные им названия, –
