Картинные девушки. Музы и художники: от Веласкеса до Анатолия Зверева - Анна Александровна Матвеева
Интересовало зрителей, конечно, и другое: кто позировал Пластову для этой картины, кто вдохновил известного и немолодого уже художника на этот образ, такой невинный и вместе с этим притягательный, эротический?.. Место, изображённое здесь, сомнений не вызывает – на дальнем плане видны избы родной деревни мастера, обожаемой Прислонихи некогда Симбирской губернии, а ныне – Ульяновской области. И не полюбившаяся критикам баня была частной баней семьи Пластовых. Так уж сложилась жизнь художника, что насовсем из Прислонихи он не уехал, а если даже проводил время вдали от родной деревни, она незримо сопровождала его повсюду. Едва ли не каждого односельчанина Пластов успел запечатлеть не в одной, так в другой картине – и для «Весны» ему тоже, наверняка позировала одна из жительниц Прислонихи. А может, и не одна…
Аркадий Александрович Пластов родился 31 (18-го по старому стилю) января 1893 года в семье псаломщика, человека очень скромного. Был шестым по счёту ребёнком. Мать будущего художника, Ольга Ивановна Лейман, происходила из обрусевших немцев, была дочкой лекаря, просвирней при храме. Юрий Козлов и Александр Авдонин, авторы книги «Жизнь и судьба Аркадия Пластова», приводят такую историю, предшествовавшую рождению мальчика:
«По семейным преданиям, в первые дни 1893 года в дом Пластовых зашёл пожилой странник, легко одетый, несмотря на крепкий мороз. Ольга Ивановна была на сносях, но приняла его, накормила и напоила. Он благословил всех и собрался уходить. “Кто у нас родится и будет ли жить?” – спросили путника. “Будет, будет жить долго. Сын будет, большой будет. Во какой, во какой!” Он поднял руку и подпрыгнул к потолку, всё повторяя: “Во какой, во какой!” Через две недели предсказание странника исполнилось, родился сын. На другой день его крестили и дали имя Аркадий».
Отец Пластова любил книги, собрал неплохую по его возможностям библиотеку. Аркадий с детства был приучен к чтению и сам, кстати, владел словом великолепно. Ещё ребенком он пытался делать «иллюстрации» к «Капитанской дочке», не догадываясь о том, что вернётся спустя многие годы к этой работе, что всё будет всерьёз.
Можно сказать, что мальчику суждено было стать живописцем, ведь среди его предков были не только священнослужители, но и художники, и иконописцы. Прадед, пономарь Гаврила Степанович даже обучался в Арзамасской школе живописи, расписывал храмы в Поволжье, а дед Григорий Гаврилович стал архитектором Богоявленской церкви в Прислонихе, где также служил псаломщиком. Эту новую церковь решено было поставить на месте прежней, обветшавшей от времени. Дед Пластова не только придумал проект для храма («сочинил и чертил Григорий Пластов» – так подписывались чертежи), но и писал для него с помощниками иконы и «фрески» – холсты, которыми церковь была обтянута изнутри. Те росписи стали первым ярким впечатлением маленького Аркадия Пластова, он вспоминал их всю жизнь:
«Живопись была мазистой, резкой… Дед был любителем густых, насыщенных до предела тонов. Он любил сопоставлять глубокие зеленовато-синие тона с кроваво-красными, перебивать их лимонно-изумрудными, фиолетовыми, оранжевыми; фоны были золотыми, почва под ногами – сиена жжёная или тусклая розовато-серая. Все головы писались какой-то огненной сиеной, тени – зелёной землёй. Носы, завитки волос, губы, глазницы, пальцы – всё прочерчивалось огнистым суриком, и, когда, бывало, за вечерней солнце добиралось до иконостаса, невозможно было оторвать глаз от этого великолепия».
В храме, придуманном и расписанном дедом Аркадия, служил его отец – тоже, в свою очередь, понимавший «в искусствах»: именно ему односельчане поручили приглядывать за богомазами, приглашёнными весной 1908 года для подновления росписей. Наблюдал за ними и Аркадий, оканчивающий Симбирское духовное училище, и именно тогда, по его собственным словам, «пленился» живописью. Даже сам запах красок и олифы сводил подростка с ума – и он взял с отца слово, что тот купит ему сразу после поступления в семинарию таких же точно «порошков».
Родители хотели, чтобы Аркадий был священником, отец мечтал: может, архиереем станет, – но Пластов решил по-другому. «Буду живописцем и никем больше». В училище и семинарии ему помогли утвердиться в том, что путь выбран верный, – сначала доброе слово об его акварелях сказал надзиратель, сам бывший художником-любителем, а потом для уроков рисования в семинарию пригласили Дмитрия Ивановича Архангельского, сыгравшего важную роль в судьбе Пластова.
Аркадий рано потерял отца, которого очень любил, – тот внезапно скончался осенью 1908 года, когда юноша только-только приступил к учёбе в семинарии. Александру Григорьевичу Пластову было всего 45 лет. Незадолго до смерти отец вместе с сыном побывали на губернской сельскохозяйственной выставке, где экспонировались картины разных художников, в том числе пейзажи Дмитрия Архангельского. «Вот бы тебе у кого поучиться!» – сказал Аркадию отец. Архангельский действительно стал учителем Пластова, юноша начал посещать уроки рисования, считавшиеся в семинарии необязательными, – и Дмитрий Иванович быстро разглядел в этом «странно обидчивом, резком в словах и поступках» ученике настоящий большой талант, требующий крайне осторожного отношения. Архангельский учил семинаристов не только основам живописи, но и азам искусствознания – от него Пластов впервые услышал о передвижниках, о русском искусстве. В 1911 году он специально поедет в Казань на выставку «настоящего художника» – Василия Поленова, и это произведёт на него неизгладимое впечатление. Впоследствии Пластова будут сравнивать с Серовым, Репиным, Суриковым, и, при всей своей самобытности, оригинальности, он, конечно, «наследник по прямой» этих выдающихся мастеров.
Вскоре талант юного семинариста признали в Симбирске – ему даже доверили оформить обложку для каталога выставки к 100-летию со дня рождения уроженца Симбирска – замечательного писателя, литературного критика и государственного деятеля Ивана Александровича Гончарова. А когда в 1912 году Аркадий окончил четыре класса семинарии, ему определили стипендию на художественное образование от губернской управы. 25 рублей ежемесячно! Духовную стезю Пластов решил оставить, не доучившись в семинарии два года.
Город – и снова деревня
За художественным образованием Аркадий отправился в Москву – в июне 1912 года он уже устроился на квартире, как это часто бывает, «знакомого знакомых» и поспешил в мастерскую Ильи Ивановича Машкова, известного живописца, участника объединения «Бубновый валет». К Машкову Пластов пришёл тоже не с улицы – за него просили и хлопотали всемогущие симбирские покровители. Главное, о чём они радели, – чтобы талантливого провинциала подготовили к поступлению в Училище живописи, ваяния и зодчества. До экзаменов оставалось два месяца. Каждый день Аркадий проводил в мастерской учителя и, по собственному ироничному признанию, «жестоко страдал, когда он бесцеремонно толстенным углём выправлял
