Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

В своем "Сан-Суси" он чувствует себя, как король Фридрих Прусский, который в промежутках между войнами и перед своей последней, самой тяжелой войной, умел совмещать в себе вольнодумца, поэта и музыканта с государственным и военным деятелем и одновременно закладывать основы своих побед и своих построек. Подобно Фридриху, Гитлер постоянно возвращается в мыслях к неизбежной войне, которой он жаждет и боится одновременно. Ибо гороскоп предостерегает его от войны. Он говорит, будто в войне Гитлер потеряет все, что добыл до сих пор. Но честолюбие снова и снова заставляет фюрера заниматься военными делами. Его уже давно захватила страсть к высокому искусству стратегии. Он занят лишь одной, наиболее увлекательной ее стороной, связанной с комбинациями и озарениями. Скрупулезные расчеты, всестороннее исследование деталей — не в его вкусе. Это утомляет и раздражает его. Несколькими штрихами набросать гениальный эскиз — вот что приносит ему наивысшее удовлетворение.

Но внешнеполитическими разработками он занимается серьезно и упорно, дни и ночи напролет. Идеи возникают одна за другой, взвешиваются и отвергаются. Все это — очень сложная игра. Все нити сходятся в его руках. У него свои собственные источники информации. В его распоряжении гигантский аппарат. По любому вопросу тут же доставляют материал. Его внимание распространяется на весь земной шар. Он давно уже перерос рамки обычной континентальной или восточной политики. Изолированных политических проблем не существует. Самые отдаленные события могут повлиять на его положение. А его собственные политические ходы воздействуют на весь мир.

Приобретать влияние на определенных лиц. Узнавать об этих лицах все: их пристрастия, их вкусы, их связи — вот в чем заключается политика. Женщины — шпионки; фантастически прекрасные женщины играют решающую роль в его политических расчетах. Какой тип женщин нравится этому деятелю, какой — другому? Это очень важные вопросы, такие же важные, как количество самолетов и подводных лодок. С невероятной изощренностью каждому деятелю доставляют женщину его любимого типа. Это делается деликатно, с большой осторожностью. В центре внимания не всегда главы государств и диктаторы; иногда это знаменитые банкиры, иностранные политики, может быть, и генералы. Таким образом, Гитлер узнает государственные тайны и приобретает влияние. И все это — не горячечный бред, не цитаты из шпионских романов, а историческая действительность. Этих женщин посылает один человек. Они делают это ради него, ради величия его дела.

Воистину, нынешнюю эпоху не назовешь буржуазной. Здесь методы позднего средневековья смешаны с обычаями Римской Империи периода упадка, с нравами Византии или Парижского двора. А в центре всего этого движения сидит Гитлер, называющий себя величайшим учеником Макиавелли — и, тем не менее, вечно остающийся неуклюжим мещанином со всеми его затаенными обидами и комплексами. Это абсурдно, это смешно. Но это правда, и к этому следует отнестись серьезно.

Новый Макиавелли

В моем присутствии Гитлер утверждал, что не раз перечитывал "Государя", написанного великим флорентийцем. Ведь эта книга обязательна для любого политика, некоторое время она постоянно лежала на его ночном столике. Чтение этой книги оказало на него очистительное и освобождающее воздействие. Она ликвидировала многие искаженные, сентиментальные представления. Гитлер впервые осознал как много предрассудков тяготеет над нами. Только эта книга показала ему, чему следует учиться; что такое политика в истинном смысле этого слова.

Беседуя со мной после моего возвращения из Женевы Гитлер сказал: "Я как раз занимаюсь учением о человеческих слабостях. Мы поступаем правильно, предпочитая спекулировать на человеческих грехах, а не на добродетелях. Если Французская революция апеллировала к добродетелям, то мы лучше поступим наоборот. Но это не значит, что мы будем цепляться за слабости масс — для нас куда важнее руководящие персоны. Я не могу заниматься политикой, не зная этих людей. Полное знание слабостей и грехов каждого отдельно взятого противника — вот предпосылка любой успешной политики".

Гитлер пожаловался на старорежимные методы, господствующие во внешней политике и дипломатии Германии. Никто не добывает никакой информации, все действуют наугад. У этих людей вообще нет никакого служебного аппарата. Единственное, что у них сейчас есть — это кожаные папки с докладами о проделанной работе. Но Гитлера не интересуют ни фельетоны, ни научные исследования, присылаемые ему в качестве докладов. Такие доклады лишь тешат тщеславие докладчиков. Гитлера гораздо больше интересует, какие места для рыбалки предпочитает лорд такой-то, и каковы связи Генерального директора акционерного общества "Н". Все министерство внешних сношений задыхается от бюрократии и формализма".

Я заметил, что подобной информацией во время войны занимается разведка и контрразведка. Я был некоторое время связан с контрразведкой — после того, как меня признали непригодным к дальнейшей военной службе. В то время это учреждение производило просто смехотворное впечатление.

Гитлер ответил, что с тех пор его работа значительно улучшилась. Военная разведка действует превосходно. Но политической информации очень мало, к сожалению, военные ею не занимаются. "Я делаю все, чтобы наверстать упущенное. Мне нужно что-то вроде английской секретной службы — орден, который делает свое дело из любви к нему".

Я сказал, что одной лишь любви к профессии, по-моему, недостаточно. Нужен еще значительный опыт, который приобретается не так уж быстро.

"В любом случае, я ничего не достигну без людей, которые возьмутся за дело с радостью и желанием. Бюрократам эта задача в тягость; она кажется им слишком нечистоплотной. В действительности же они просто слишком трусливы и слишком глупы для того, чтобы ее выполнять. Но давайте подумаем о женщинах, об авантюристках из высшего света, пресытившихся своим никому не нужным существованием, которые уже не испытывают острых ощущений от банальных любовных связей. Я не побоюсь использовать и этих безумцев, которых называют профессиональными авантюристами. Существует множество таких людей — они не находят себе применения в мещанской жизни, а здесь смогут занять выдающееся место. Я уже сказал этим Санта-Клаусам с Вильгельм-штрассе все, что думаю об их работе: с такими методами мы, пожалуй, скорей уснем, чем создадим новый Рейх. Следует заняться более современными методиками. Нейрат — тугодум. Он хитер как крестьянин, но не сообразителен. Иногда его добродушное выражение лица приносит мне больше пользы, чем многое другое. Глядя на него, в Англии скажут: такому человеку нельзя доверить никакой революционной политики".