Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

Гитлер и женщины

Женщины "открыли" Гитлера. После войны светские дамы протежировали этого, тогда еще молодого, человека. Их мужья были крупными промышленниками, они поддерживали его финансами, дарили ему деньги и произведения искусства во время инфляции. В кругу образованных женщин платный пропагандист стал политическим пророком. Едва ли можно выяснить, насколько велико было их участие в развитии мира его идей. Но именно они избаловали его, чрезмерно повысили его самооценку, без меры покрывая его преждевременными лаврами. Преданность женщин, доходившая до псевдорелигиозного экстаза была для Гитлера незаменимым стимулятором, помогавшим ему преодолеть вечную сонливость. Все это до странности похоже на успех, которым пользовался у женщин скучный и отнюдь не симпатичный Робеспьер.

Впрочем, и сам Гитлер осознавал, что ему нужно от женщин. Он "поддерживал" отношения с ними обдуманно и расчетливо. Он давал своим гауляйтерам практические указания особо старательно вести пропаганду среди женщин. Во время борьбы за власть именно голоса избирательниц вознесли Гитлера столь высоко. Чтобы удостовериться в этом, стоило хотя бы раз взглянуть на передние ряды всех массовых митингов, всегда и везде заполненные пожилыми женщинами и девушками. Стоило хотя бы раз взглянуть с высокой трибуны на эти закатившиеся от восторга глаза, увлажненные и подернутые поволокой, чтобы лишиться всяких сомнений относительно сущности этих восторгов. Эсэсовцы, охранявшие митинги, прозвали этих восторженных женщин "боевой эскадрильей".

Следовало бы изучить, какую роль играет эротика — не только в мужском обществе, где она является значительным политическим фактором, но и в современной массовой пропаганде, где эротическое воздействие голоса оратора, звучание и мелодичность его речей часто бывают гораздо важнее их содержания. Гитлер учел эти факторы. Бесстыдно используя их, он добился не одних лишь политических успехов. Я не знаю, что в его отношениях с женщинами было сублимацией эротических напряжений, а что было простым хладнокровным расчетом. У меня создалось такое впечатление, что Гитлер — личность, занятая исключительно собой, что он не способен к настоящей отдаче. И что существует определенная разновидность более или менее ненормальных женщин, которые восхищаются им — все эти женщины имеют в себе что-то истерическое.

Впоследствии я чаще видел у него красивых молодых брюнеток. Они сидели рядом с ним за столом. Гитлер поглаживал их руки. В общении с ними он допускал легкую фамильярность. Во всем этом чувствовалась наигранность. Вся заносчивость и неестественность Гитлера проявляется прежде всего в его элементарнейших житейских отношениях с другими людьми. Я не хочу касаться неясных страниц, связанных с его племянницей — говорят, будто бедная девушка покончила с собою. Я слышал об этом от лиц, весьма подробно знавших всю историю. Она могла стать весьма характерным штрихом к портрету Гитлера; но она выходит за рамки моего повествования, и я предпочел бы оставить ее в покое.

Не один молодой человек хвастался мне и моим знакомым, будто он был любовником Гитлера. Но и об этом говорить не стоит. Достаточно упомянуть, что вокруг "фюрера" Германской империи образовалась нездоровая и преступная атмосфера, и не рассуждать о том, какие детали более, а какие менее правдоподобны. Ни одного гения не упрекают в сомнительных и неприятных событиях, сопутствовавших его восхождению. Но Гитлер еще не освободился от своего прошлого. Он несет его с собой, и вся его лживость, грязь и неестественность тяжелым грузом лежит на плечах немецкого народа.

Конечно, сегодня Гитлер — не тот молодой человек из 1923-го. Уже в 1933-м, придя к власти, он смотрел на мир более реалистично, цинично, расчетливо. С тех пор с ним произошла еще одна перемена. Подхалимы нового германского двора говорили, будто он достиг великой зрелости. Они прославляли восхождение Гитлера, называли его великим государственным деятелем и будущим великим полководцем. Но ведь Гитлер остался Гитлером. Это тот же самый ничуть не изменившийся и не достигший никакой зрелости человек, с теми же нездоровыми страстями. Более зрелой стала лишь его техника, его поведение. Гитлер ни на волосок не изменился за два десятилетия — вот в чем заключается трагический итог этих лет. И он с полным правом может хвастаться, что основы его мировоззрения были заложены еще в Вене, и с тех пор к ним не прибавилось ничего значительного.

Гитлер не способен освободиться от своего прошлого. Образ прошлого проступает во всех его действиях. Но возможно ли в самом деле освободиться от прошлого? Его можно преодолеть, лишь изменившись внутренне. А именно внутренние изменения Гитлеру недоступны. Этот вечный революционер, пропагандист движения и перемен на самом деле заключен в оболочку своей злосчастной натуры и избегает малейшего дуновения творческих сил, благодаря которым созревает человек. Он остается самим собой.

Он и сегодня остается агентом, во всем полагающимся на благоприятные обстоятельства. И сегодня в его тщеславии виден ранимый и чувствительный мальчик переходного возраста. И сегодня он остается экзальтированным агитатором времен инфляции, который клянется, положа руку на сердце, а затем, нарушив клятву, со слезами на глазах молит о прощении и снисходительности, заявляя, будто он вынужден был подчиниться высшим требованиям родины.

Гитлер останется самим собой.

17. ОРЛИНОЕ ГНЕЗДО

По приказу Гитлера строились гигантские здания: государственные, частные, партийные. Его строительный азарт — увековеченное воплощение его тщеславия. Весь мир с удивлением или со страхом смотрел на масштабы этого строительства и на огромные затраты, ни в коей мере не беспокоившие национал-социалистов. А в массах и среди мыслящих людей все чаще возникал вопрос: к чему все это приведет? Партия возводила здания, превышавшие все возможные размеры, и тратила на них столь же непомерные средства. Своеволие архитекторов не считалось даже с ландшафтом. Известно, например, какие трудности пришлось преодолеть, чтобы всего лишь утрамбовать строительный грунт для Нюрнбергского партийного дома. Гитлер презирал любые разумные доводы.

Гитлер приказал построить новую рейхсканцелярию; у себя в горах он строил себе ее филиал. Он приказал перестроить Берлин и занимался перестройкой Вены. Планы, гигантские планы — и рядом с ними вооружение, поглощающее миллиардные средства. А где же обещанные дома для рабочих, города-сады? Вся поселковая сеть Германии должна была перестроиться заново, расселиться попросторнее — не только из-за будущих авианалетов, но и ради того, чтобы усилить противоречие между городом и деревней, создать новый вид кровной связи с землей и чувство родины.