Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон
Хотя ситуация не была такой унизительной, как с фотографиями Ферги, «осьминогейтская» пленка серьезно скомпрометировала будущую королеву. Слова Дианы о королевской семье были неосмотрительными, но тяжесть удара состояла в том, что он был нанесен именно тогда, когда уже открыто обсуждалась перспектива раздельного проживания принца и принцессы Уэльских. Публикация записи, по всей видимости, сделанной любителем, ослабила позиции принцессы в дальнейших переговорах с королевской семьей. Многие подумали, что пленка являлась ловушкой, и глава британской секретной службы МI5 Стелла Римингтон была вынуждена официально опровергнуть участие секретных служб в скандале.
В это беспокойное лето королева вызвала в Балморал Гарри Герберта, сына лорда Карнарвона. Он нравился и ей, и леди Диане, и они обе ему доверяли. Елизавета хотела узнать его дружеское мнение относительно брака сына с принцессой. Во время прогулки по «чудесным» холмам и вересковой пустоши, расстилавшимися перед ними, Гарри убеждал королеву, что Диана переживала не лучшие времена. Он вспоминал: «В свете угасающего дня королева хотела поговорить со мной об этом, она очень переживала. Это был грустный разговор и грустный момент, когда проблема достигла своего печального предела».
Очередным подтверждением ухудшения ситуации стал отказ Дианы сопровождать мужа во время поездки в Южную Корею, который должен был стать первым королевским визитом в истории. Принцесса не поддавалась ни на какие уговоры, хотя понимала, какую бурю это вызовет в прессе. В Балморале королева просила принцессу изменить решение. Сначала Диана оставалась глуха к доводам разума, и это свидетельствовало о том, что авторитет королевы в глазах Дианы падал и королевский приказ уже не имел над ней прямой власти. Понадобились совместные усилия королевы и принца Чарльза, чтобы она в конце концов согласилась.
Впрочем, королеве не стоило беспокоиться. Визит оказался провальным с момента приземления самолета. Королевская пара не смогла выдавить ни единой улыбки или проявить хоть каплю энтузиазма. «На этом можно опускать занавес», – вслух произнес пресс-секретарь Дики Арбитер, наблюдая за мимикой Уэльских, когда они спускались по трапу самолета 1415. В прессе принца и принцессу окрестили «угрюмой семейкой». Распадающийся королевский брак затмил цель поездки, которая состояла в укреплении торговых и культурных связей между двумя странами.
В это смутное время Корона переживала кризис, затронувший ее основы. Опросы общественного мнения показывали растущее разочарование людей в монархии. Многие служители церкви обвиняли королевскую семью в неспособности служить нравственным ориентиром в семейной жизни. «Интересная» идея Уолтера Баджота о «семье на троне» утратила свою привлекательность.
Тогда же сэр Мэтью Фаррер, королевский адвокат по финансовым вопросам, занимался переговорами относительно предложения, негласно сделанного Елизавете представителями Даунинг-стрит, об оплате налогов с ее личного дохода. Было решено остановиться на минимальной сумме, чтобы остановить поток критики.
20 ноября 1992 года, пока принц Филипп находился по делам в Аргентине, королева пережила величайшую материальную катастрофу за все время своего правления. В 45-ю годовщину свадьбы королевы и принца-консорта в Виндзорском замке случился пожар. От неисправного прожектора загорелась штора, и огонь быстро охватил зал Святого Георгия и личную часовню королевы. Охваченное пламенем здание было видно на расстоянии многих километров. Понадобились усилия 200 пожарных и 39 пожарных машин, чтобы взять огонь под контроль.
По счастливой случайности принц Эндрю оказался рядом с замком и взял на себя руководство эвакуацией картин, антикварной мебели и других предметов искусства. Рабочие выстроились в живую цепочку и, передавая вещи друг другу, выносили их из горящего замка.
Когда на место дымящихся руин прибыла королева, одетая в зеленый плащ с капюшоном, зрелище ее совершенно потрясло, и она не могла сдержать слез. Замок, эта икона британской истории, служил ей домом большую часть ее жизни. Совершенно сломленная, она отправилась в Роял-Лодж и провела выходные с матерью и сестрой.
Это была сокрушительная катастрофа. «Символизм пожара в Виндзорском замке ни для кого не остался незамеченным», – вспоминала позже Диана.
Королева, как всегда прагматичная, отметила все же три положительных момента: никто не пострадал, большинство ценных вещей вывезли до того, как начались работы по замене электропроводки, и наконец, пожар произошел в безветренный вечер, поэтому огонь не смог распространиться стремительно и последствия оказались не столь разрушительными.
Спустя четыре дня, сильно простуженная, но уже в сопровождении мужа, Елизавета обратилась с речью к присутствующим в Гилдхолле[26] в честь 45-летия своего брака. Осипшим голосом королева с грустью говорила о бедствиях, постигших ее в последнее время: «1992 не стал годом, о котором я буду вспоминать с явным удовольствием. По словам одного сочувствующего мне корреспондента, он стал annus horribilis [ужасным годом]». Газета Sun, одна из главных мучительниц королевы, перевела это как «год в заднице».
Королева признала, что любая институция не может находиться выше критики, но выразила надежду, что дискуссия пройдет с «чувством юмора, пониманием и без озлобления». Но на это было мало надежды. Предложение переложить траты на реставрацию замка, который является национальным памятником, на плечи налогоплательщиков, был с гневом отклонен как прессой, так и общественностью. Последовали жаркие дебаты о том, кто должен оплачивать счета. Ряд юристов и часть прессы требовали, чтобы платила королева, хотя юридически замок принадлежал нации.
В конце концов Елизавета, шокированная враждебной реакцией, согласилась открыть для публики часть Букингемского дворца. Собранные от продажи билетов средства пошли на реставрацию Виндзорского замка, что составило 70 процентов от необходимой суммы. Помимо этого, королева выделила £2 миллиона ($2,7 миллиона) из личных средств.
К огорчению Елизаветы, дебаты вокруг того, кому надлежит оплачивать реставрацию замка, совпали с объявлением о давно обсуждавшихся изменениях в финансировании Короны. 26 ноября премьер-министр сообщил о том, что королева и принц Уэльский согласились платить налог со своих личных доходов и что выплаты по «Цивильному листу» на содержание монархии, которые поступали из карманов налогоплательщиков, будут сокращены.
Недоброжелательность общественности была такова, что многие сочли, будто королева пошла на эти шаги под давлением негативной общественной реакции на пожар в Виндзорском замке, а не в результате многомесячных переговоров, как это было на самом деле. «Королева платит налог, и это победа народной власти», – хвастливо заявляла газета Sun .
В такой республиканской атмосфере любое действие королевы воспринималось в штыки. Елизавета наняла бухгалтерскую компанию, чтобы найти возможность урезать расходы, и без возражений приняла более 200 рекомендаций. Но
