Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

Вот резюме причин поражения белых, но Истории известно, что никакого анализа причин, каким бы точным он ни был, недостаточно для объяснения всех последствий происшедшего.

Глава XXI

«НЕИЗБЫВНАЯ СКОРБЬ ДУШИ…»

Письмо-пасквиль Врангеля глубоко оскорбило Деникина, жестоко ранило его душу, но мысль оставить пост главнокомандующего ни на минуту не приходила ему в голову. «Я буду драться до конца!» Но вот 12 марта он получил неофициальный и составленный в пораженческих настроениях рапорт Кутепова, своего соратника с первых дней существования армии, верного среди верных.

«Те настроения, которые сделали психологически возможным подобное донесение командира добровольцев своему главнокомандующему, предопределили ход событий: в этот день я бесповоротно решил оставить свой пост».

Кутепов, овладев собой, поспешил принести извинения, объяснил свой выпад чрезвычайно накаленной атмосферой своего окружения, которая, как он сказал, была лишь временным явлением. Но было слишком поздно. Решение Деникина было бесповоротным.

Кутепов будет сожалеть о совершенной им ошибке, о рапорте 12 марта в течение всех десяти оставшихся ему лет жизни. Не считая возможным обнародовать свое решение до тех пор, пока бойцы его армии не будут находиться в безопасности в Крыму, Деникин занялся последними приготовлениями к их эвакуации. Для этой цели были выбраны два порта Черного моря на расстоянии 50 километров друг от друга — Анапа и Новороссийск. Здесь на рейде стояли судна как русские, так и союзнические. В Крыму к этому времени уже были созданы склады продовольствия, оружия и боеприпасов. 18 марта Деникин запросил командующего Донской армией Сидорина, не хотят ли его казаки переехать в Крым. Но Сидорин ответил, что его армия развалилась и что, вероятно, лишь одни офицеры проявят желание покинуть родину. 23 марта банды зеленых захватили Анапу. Войска белых в беспорядке отхлынули к Новороссийску. Эвакуация, осуществленная через этот единственный порт, в который не успевали прийти корабли, стоящие на рейде в Анапе, оказалась «неожиданной», как писал Антон Асе, и не могла в полной мере считаться «удовлетворительной».

Ставку ВСЮР перенесли в Феодосию. Махров заменил Романовского на посту начальника штаба. Именно ему Деникин передал в ночь с 1 на 2 апреля приказ о передаче полномочий: он требовал немедленного созыва Военного совета в Севастополе, который должен был избрать его преемника. Были приглашены командующие основных наземных частей и флота и — поименно — девять генералов-диссидентов, на данный момент не имеющих назначения, и среди них Врангель, Махров и два других генерала представляли Ставку. Председателем совета был назначен генерал Драгомиров.

Махров вспоминает: «Он (Деникин) показался мне невыразимо усталым. Протянул мне приказ и сказал: «Мое решение бесповоротно. Армия потеряла веру в вождя, я потерял веру в армию…»

Совет собрался вечером 3 апреля. В тот же вечер телеграммой Драгомиров сообщил Деникину, что все собравшиеся члены совета, за исключением командующего флотом, более расположенного к Врангелю, чем к Деникину, выступили против выборной процедуры, подобной той, что практиковалась в Красной армии, и подтвердили свое желание видеть своим главнокомандующим Деникина. Тот ответил следующее: «Морально сломленный, я больше не могу ни одного лишнего дня вынести груз возложенных на меня полномочий. Я приказываю совету выполнять свой долг».

Поздним вечером Драгомиров сообщил, что члены совета, подчиняясь означенной директиве, выбрали генерала Врангеля. Последний прибыл на следующее утро. Все ждали официального подтверждения Деникина, который утром 4 апреля подписал свой последний приказ.

«1. Генерал-лейтенант Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными силами Юга России.

2. Всем шедшим честно со мною в тяжкой борьбе — низкий поклон.

Господи, дай победу Армии и спаси Россию!»

Получив это подтверждение своего назначения, Врангель в свою очередь подписал приказ по армии: «Я разделил с Армией честь ее побед, и я не могу отказаться выпить вместе с ней чашу унижений. Черпая свои силы в доверии моих старых соратников, я соглашаюсь принять пост главнокомандующего».

Хотя Деникин передал Врангелю лишь свои военные полномочия, последний стал считать себя также и гражданским правителем. В своих мемуарах он напишет, что, став «правителем и главнокомандующим вооруженными силами юга России», он «соединил всю полноту военной и гражданской власти, не знающей никакого ограничения». Ему удалось восстановить в армии дисциплину, наладить отношения с Францией. Перейдя в контратаку, он на голову разбил красных в мае и июне и высадил десант в Кубани. В августе Мильеран, тогда председатель правительства, сообщил Врангелю, что Франция готова официально признать его… Увы, Кубанская экспедиция потерпела фиаско. Красная армия получила значительное подкрепление с Западного фронта после войны с Польшей, одержавшей победу благодаря умелому руководству генерала Вейгана, и в октябре развернула масштабное наступление на Крым. В ноябре остатки Белой армии, погрузившись на корабли, покинули Россию.

Врангель, не дожидаясь трагической развязки, но уже предвидя ее, начал объяснять во множестве статей и интервью возможный разгром своей армии «тяжелым наследством, оставленным мне Деникиным». Было предпринято несколько попыток восстановить истину. Я процитирую здесь лишь отрывок неизданного письма, написанного 1 декабря 1920 года генералом Шапрон дю Ларре, последним адъютантом Деникина, и адресованного Врангелю.

«Когда генерал Деникин вступил в должность Главнокомандующего по приказу генерала Алексеева, то наследием ему было около 2500 солдат армии, не выходившей ни на минуту в течение последних пяти суток из кровавого боя, без пищи и питья, совершенно раздетой, имеющей от 5 до 10 патронов, около 60 снарядов и обоз с ранеными в 12 верст длиной. […] Армия уходила без тыла, без базы, без всякой надежды на чью-либо помощь, без всякой возможности каких-либо сношений с внешним миром, но с твердой верой в дело и своего любимого вождя, генерала Деникина. Он оправдал доверие к нему Армии, правда, тогда в ней не было разлагающих, пошлых честолюбцев.

Переданное Вам генералом Деникиным наследство, о котором вы жаловались всему миру через прессу, было: армия до 40 тысяч бойцов, хотя сравнительно и плохо, но одетая, вооруженная, снаряженная миллионным запасом патронов и громадным количеством снарядов, с аэропланами, танками, с флотом, […] с миллионным запасом зерна. Повторяю, все это Вами было принято в Крыму, когда море было в вашем распоряжении, а не в руках противника».