Озаренные - Леонид Михайлович Жариков
А между тем стахановская наука разлилась по стране весенним половодьем, и уже не было шахты, где не отыскался бы свой чудотворец, который по десяти и больше норм вырубал за смену.
Поехал наш горловский богатырь Никита Изотов в гости до Стаханова. «Здравствуй, Алексей». — «Здравствуй, Никита, рад тебя видеть». — «А ну-ка, Алеша Попович, открой мне свою науку, покажи свой чудо-молоток». Эти слова Изотов произнес в шутку, потому что отбойный Стаханова был самый обыкновенный. «Что ж, поехали в мой кабинет», — приглашает Стаханов. Спустились они в шахту, пришли в стахановский забой. И в тот день Никита Изотов за шесть часов нарубил 240 тонн угля. «Хороша твоя наука, Алексей, — смеется Никита Изотов, — и молоток хороший». — «Если такое дело, — отвечает Стаханов, — если тебе нравится мой молоток, дарю его тебе».
Вернулся Изотов к себе на «Кочегарку». А тут из Москвы телеграмма — вызывали Никиту учиться на академика.
Надо прощаться. Спустился Изотов в шахту и, как говорится, под занавес показал всем, какие бывают чудеса на свете. В тот день он дал 640 тонн угля, целый железнодорожный состав. Вот это был рекорд!
Однако же надо ехать. Кому передать чудо-молоток? Пошел Никита до своего ученика, легендарного буденновца Ермолая Ермачка, и говорит: «Держи мой подарок, Ермолай, и рубай уголь так, чтобы мне в Москве было слышно».
И уехал.
Растрогался Ермачок от дорогого подарка. И пошла катавасия — в руках Ермолая Ермачка стахановский отбойный заплясал, заходил ходуном. Что ни день, то новый рекорд. Снова показал свое геройство боец за коммуну Ермачок.
А заграница прислушивается: какие такие чудеса происходят в стране СССР. И вот тебе — приехали в Горловку гости из Франции, ихние горняки. Приехали и в сундучках привезли свой инструмент. Дескать, хоть ты и свой брат рабочий, товарищ Ермачок, а проверить тебя не мешает.
Заходят гости в нарядную:
— Наше почтение, камарады.
— Добро пожаловать, — говорит Ермачок, — будьте гостями, не стесняйтесь, парле франсе...
Французские горняки говорят Ермачку:
— Слыхали мы, что у вас, камарад, есть особый отбойный молоток, которым вы за смену по десяти норм даете.
— Есть такой молоток, — отвечает Ермачок. — Коли хотите посмотреть на него, собирайтесь в шахту. Вот вам спецовка, резиновые сапоги и все, что нужно.
Переоделись французы, получили подземные лампы, а сундучки со своим инструментом с собой прихватили. Сели в клеть, и мы их с ветерком на самый низ.
Пришли все к забою. С верхнего штрека съехали на спинах в газенок, и очутились гости в лаве. Ермачок пробирается по стойкам спереди, за ним французы. Странно им. Видно, у них нет таких крутых пластов, опасаются, как бы не загреметь в стометровую пропасть. Потом ничего, освоились, крепкие ребята оказались. Да и то сказать: рабочий человек закален и в трудностях, и в нужде, и в страхе, и в терпении — ему все нипочем.
Дело было на пласте «Атаман», хороший пласт, да сильно крепкий уголь в нем.
— Ну, камарады, давайте соревноваться, кто больше угля вырубит за смену.
Разошлись по уступам. Ермачок выбрал себе самый трудный, а гостям, где уголь помягче.
И пошла плясать губерния. Ермачок рушит пласт так, что только грохот по рештакам и уголь черной лавиной летит.
Французы себе работают, хорошо рубают, ничего не скажешь. А только в конце работы подсчитали, и вышло, что Ермачок вырубил угля втрое больше, чем гости.
— У меня молоток особенный, — смеется Ермачок в ответ на удивленные вопросы гостей.
— Чем же он особенный?
— Советский.
— Дозволь, камарад Ермачок, твоим молотком поработать.
— Пожалста, силь ву пле.
Как французские горняки ни старались, больше Ермачка всей бригадой не могли вырубить. Выходит, дело не в молотке, а в том, кто им работает. Покачивают французы головами, говорят:
— У нас во Франции нельзя так работать. Хозяин мигом половину шахтеров уволит.
— А вы хозяина по шее, — шутит Ермачок.
Гости посмеиваются, чешут в затылках.
— Не так это просто, дорогой советский камарад.
Поговорили так и выехали на‑гора́. Русские люди щедры на добро. Пригласил Ермачок заграничных друзей к себе в гости, угостил яблоками из своего сада. Довольные уехали французы.
— Мы, — говорят, — про твой чудо-молоток своим товарищам расскажем.
— Правильно сделаете, — отвечает Ермачок. — Надо рабочему классу к одному берегу прибиваться.
Уехали французы к себе домой, и тут Ермачок получает письмо, пишут его французские горняки: «Обнимаем тебя, дорогой товарищ, от имени трехсот рабочих нашей шахты и пяти тысяч ожидающих работы на бирже труда».
Так отбойный молоток Ермачка стал агитатором, прославил наших стахановцев на всю заграницу.
Хороша та сказка, которая хорошо кончается. А нам с тобой грустить приходится. Началась война. Фашисты подмяли под свой сапог полмира. И вот уже кинулся Гитлерюга на нас. Пришло горькое время в Горловку: заявились фашисты.
— Где ваш шахтер по имени Ермачок и где его чудо-отбойный? Показывайте, иначе расстрел.
В ту пору Ермачок в партизаны подался. И случилась такая незадача — схватили его немцы.
— Ты Ермачок?
— Я.
— Будешь на нас работать?
— Не буду...
— Ладно... Тогда скажи, куда ты свой чудо-молоток спрятал, которым ты по десяти норм в смену добывал?
— Не видать вам заветного отбойного как своих ушей.
— Выбирай: молоток или смерть?
— Смерть, — дерзко отвечает врагам Ермачок и смеется им в лицо.
Согнали гитлеровцы людей со всей шахтерской округи. «Смотрите, как мы расправимся с вашим героем».
На крюке подъемного крана повесили фашисты нашего Ермачка. Вся площадь перед Дворцом культуры, который сами строили на субботниках, зашлась плачем людским.
Погиб легендарный герой, да только уголек его до сих пор идет на‑гора́. Отыскали шахтеры чудо-молоток Ермачка, и он работает до сих пор. Если хочешь убедиться в этом, приезжай в Горловку, приложи ухо к земле, и услышишь, как весело стучит, клюет уголек отбойный Ермолая Ермачка.
На том слава герою и память навеки.
Жадный всегда беден
Среди шахтеров жадных людей нет и быть не может. А между тем отыскался один, правда, пришлый.
