Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
Подготовка первого номера шла, однако, своим чередом. Элиот сам перевел лекцию В. Ларбо о Джойсе, т. к. его подвел переводчик. Постоянным мучением были ограничения по объему (не более 96 страниц в номере). Лекцию Ларбо пришлось ставить в сокращении.
Пришли корректуры от Лайврайта из Америки.
Одновременно надо было читать корректуры для «Крайтириэна» и размещать рекламу в газетах.
Характерно, что в эти же дни Элиот переписывался с Дж. М. Марри (хотя тот собирался выпускать конкурирующий журнал «Adelfi»), обсуждая возможность публикации его статьи в одном из следующих номеров «Крайтириэна».
6
Первый номер «The Criterion» вышел 15 октября 1922 года. Он открывался статьей почтенного эдинбургского профессора на пенсии, Джорджа Сэйнтсбери, под названием «Серость» («Dullness»). Элиот умел провоцировать, оставаясь серьезным.
В номер входили:
– статья Сэйнтсбери;
– перевод плана романа Достоевского «Житие великого грешника»[394];
– статья «Легенда о Тристане и Изольде» (первая часть) Дж. С. Мура;
– «Бесплодная земля» Т. С. Элиота;
– рассказ «Жертва» Мэй Синклера;
– статья «Современная немецкая поэзия» Г. Гессе;
– лекция «Улисс» В. Ларбо.
Казалось бы, повод праздновать, но хлопоты лишь вступили в новую фазу.
Леди Ротермир номер очень не понравился. В панике Вивьен писала в начале ноября Паунду: «Эта Ротермир вела и продолжает себя вести оскорбительно с Т. по поводу Criterion’a. Она написала три оскорбительных письма и я боюсь, что это вызовет ужасный кризис…»[395] Вивьен думала, что она хочет спровоцировать скандал, чтобы избавиться от журнала или заставить Элиота отказаться от редактирования.
Элиот написал Паунду на следующий день: «Леди Ротермир вела себя все более оскорбительно после того, как вышел Criterion, и особенно с тех пор, как она поселилась в своем приюте для маньяков…»[396]
Он имел в виду общину последователей Гурджиева[397] в замке Prioré под Фонтенбло. Леди Ротермир присоединилась к ним в Париже вместе со своей близкой подругой писательницей Кэтрин Мэнсфилд (1888–1923).
Одной из причин раздражения леди Ротермир стало то, что она хотела видеть опубликованным рассказ Мэнсфилд, несмотря на договоренность, что за редакторскую политику отвечает Элиот.
В следующем письме Паунду Элиот сформулировал свою позицию: «Журнал я печатаю не в большей степени для Биниона (другой знакомый литератор. – С. С.), чем для К. Мэнсфилд… Моя идея журнала состоит в том, что его надо делать настолько нелитературным, насколько возможно: найдется от силы полдюжины литераторов (и ни одной женщины), достойных публикации, лучше привлечь достойных людей других профессий, которые по крайней мере пишут о том, о чем что-то знают»[398].
Расхождения касались и оформления журнала, и содержания первого номера, которое леди Ротермир считала «скучным». Особенно ей не понравилась статья о «серости» в литературе.
Между тем, по словам Элиота, тираж уже разошелся полностью.
Контракт с леди Ротермир по английским законам было легко расторгнуть. Считая положение отчаянным, Элиот и еще более эмоционально – Вивьен, обращаясь к Паунду, выдвигали даже идею выкупить журнал через подставных лиц (леди Ротермир вряд ли бы согласилась уступить журнал Элиоту).
Голос Паунда в этой ситуации был голосом здравого смысла.
«Если ты доверяешь моему благоразумию, пошли мне переписку с Л[еди] Р., и я постараюсь составить ясное преставление об этом вопросе. <…> У тебя… есть контракт? Не то чтобы английский контракт хоть что-то стоил, но на тот случай, что она не знает, что английские контракты не являются обязывающими…»[399]
По его мнению, следовало подчеркивать успех журнала, а рассказ Мэнсфилд можно опубликовать и позже, например в третьем номере… Вмешательство Паунда помогло, конфликт утих, и леди Ротермир продолжала финансировать журнал на протяжение нескольких лет в соответствии с контрактом.
Для полноты надо сказать об одном трагическом аспекте, о котором Элиот вряд ли мог знать, когда писал Паунду. У К. Мэнсфилд была тяжелая форма туберкулеза. Она присоединилась к общине Гурджиева, рассчитывая, что ей помогут особые ритуальные практики. «Наставницей» ее стала известная гурджиевка Олгиванна[400]. Но Мэнсфилд умерла от легочного кровотечения 9 января 1923 года.
7
В письме, отправленном 15 ноября Паунду, Элиот объяснял, что фонд «Bel Esprit» кажется ему в конечном счете неприемлемой идеей.
А 16-го числа в газете «Liverpool Post» появилась клеветническая заметка, основанная на слухах: «До недавнего времени мистер Элиот зарабатывал на жизнь в лондонском банке. В прошлом его почитатели предпринимали попытки убедить его полностью посвятить себя литературе <…> В действительности, ходила забавная история, что было собрано 800 фунтов и тотчас же передано мистеру Элиоту. Шутка состояла в том, что он спокойно принял подарок и ответил: ‘‘Премного благодарен вам всем; деньги мне пригодятся, но мне нравится в банке!’’ Это было два года назад, и он смог продержаться до последней весны, когда он претерпел серьезный нервный срыв, из-за которого ему понадобился трехмесячный отпуск. В этот момент тайно, не ставя в известность самого поэта, было создано общество ‘‘Bel Esprit’’ и дело доведено до завершения. Поэма в The Criterion – первоначальный результат того, что должно рассматриваться как уважительная и щедрая схема с блестящими возможностями»[401].
По горячим следам он писал Р. Олдингтону:
«Мой дорогой Ричард,
Я вкладываю копию вырезки из Liverpool Post, которую я получил сегодня, т. к. вам необходимо ее тотчас же видеть. Это не совсем сюрприз для меня, т. к. я уже предполагал некоторое время, что может произойти нечто подобное. Я передаю дело в руки моих адвокатов для немедленных действий, и я уверен, что вы дадите свои показания в мою поддержку в этом очень серьезном деле. Нет нужды подчеркивать, насколько подобная ложь может меня опорочить, если она будет распространяться без опровержения. <…> Вы понимаете, как и я, из-за чего появление подобной клеветы стало возможным, и, так же как и я, вы знаете, каков вероятный источник. А так как я хочу уличить его, а не просто получить извинения от L’pool Post, пожалуйста, НЕ ГОВОРИТЕ ОБ ЭТОМ НИКОМУ, пока я не увижу адвоката и не напишу вам снова. Прошу вас держать это в секрете…»[402]
В тот же день он написал доверительное письмо Паунду, из которого можно заключить, что (в качестве источника слухов) он мог подозревать и Олдингтона.
30 ноября «Liverpool Post» опубликовала опровержение, написанное Элиотом, добавив к нему сдержанные извинения:
«Мы крайне сожалеем, что наш автор должен был впасть в ошибку, о которой говорит мистер Элиот. Мы вполне уверены, что в намерения нашего
