Из Курска в Рим. Воспоминания - Виктор Иванович Барятинский
Венеция.
1897 г.
Пасха в Москве
В 1861 году, живя в Одессе, я получил известие об опасной болезни моей сестры Ольги, которая, не помню по какому поводу, жила в ту зиму в Москве.
Надеясь застать ее еще в живых я сейчас же пустился в путь, как раз вовремя весенней распутицы, много замедляющей путешествие и принимающей часто, преимущественно в степях южной России, весьма грозные размеры. Тогда не было еще нигде, от Одессы до самой Москвы, никаких железных дорог, и я ехал в коляске шестериком на почтовых.
Подъезжая к почтовой станции в г. Харькове, я увидал мчавшийся навстречу ко мне весь забрызганный грязью экипаж, запряженный в 6 лошадей, и к крайнему изумлению узнал в лице в нем сидящем брата своего Анатолия. Он был тогда флигель-адъютантом, ехал из Москвы и спешил к месту назначения (не помню в какой город), откуда, по исполнению возложенного на него поручения, должен был вернуться в Москву и потом в Петербург.
Мы вошли вместе в станционную комнату, где я узнал от него, что сестра наша, которую он только что видел в Москве, находилась незадолго перед тем в безнадежном состоянии (кажется, от воспаления легких), но что выписанный из Петербурга доктор <нрзб> помог ей, и надежда на выздоровление, хотя неполная, могла еще быть сохраняема.
На следующий день я прибыл в Москву. Я был поражен переменой в лице моей сестры. Она была еще неимоверна слаба и лежала в постели, с исхудавшими чертами, почти без движения. Дня через два или три после моего прибытия приехали вытребованные, по случаю ее болезни, с Кавказа служившие там ее сыновья близнецы Владимир и Анатолий. Все остальные ее дети находились при ней, а меня поместили в нанимаемом Давыдовыми доме (кажется) князя Гагарина.
Семейный этот съезд состоялся в начале страстной недели и я ездил на разные службы в разные церкви. К заутрене я отправился в Кремль, в Успенский собор. Праздник же Пасхи я видел в Москве в первый раз в жизни и вынес от всего виденного мною в эту ночь впечатление неизгладимое. Богослужение в соборах, густые массы народа, наполняющего площадь и храмы со свечами в руках, мгновенное, в данный момент освещение куполов и всех частей церквей при общем звоне колоколов в одно и тоже время, пение, раздающееся внутри соборов и на открытом воздухе, возвещающее радостное и торжественное Воскресение Христово, а вслед за тем — братское христосование всего народа на площадях и на улицах. Всё это зрелище, подобное коему я никогда ничего не видел, сильно на меня подействовало и вызвало во мне порывы восторга.
По окончания литургии я поехал с племянниками и племянницами в дом, занимаемый их родителями[551]. Там ожидали меня новые, не менее сильные впечатления.
Сестра моя Ольга желала приобщиться Св. Тайн в эту ночь, и вскоре после нашего возвращения в дом священник со Святыми Дарами пришел в сопровождении причта и певчих. Залы были заблаговременно ярко освещены. Служители дома стояли в комнатах по обе стороны шествия и, становясь на колени, клали земные поклоны.
Семья в полном составе была в спальне, где сестра моя вся в белом лежала в постели под белым покрывалом. Когда священник подошел к ней, лицо ее просияло выражением радости, веры и упования на Всевышнего, в нем было что—то неземное. Можно было угадать, что в только что пройденное ею испытание во время тяжкой болезни, она чувствовала себя весьма близко к порогу, отделяющему настоящую жизнь от вечности. Это отразилось в ее глазах и чертах лица. Мы всё в это время стояли на коленях вокруг ее кровати.
Я должен сказать, что эта ночь осталась мне памятною на всю жизнь и открыла мне мне, если можно так выразиться, окно в мир высший, духовный, где даруется причастие и наслаждение высших благ, уготованных любящим Бога.
Рим
Апрель 1896 г.
Киевская губерния[552]
1863
Летом 1863 года, оставив семейство в Одессе, я поехал в Курскую губернию осматривать свои имения.
Окончив это обозрение, мне пришла мысль посетить на обратном пути некоторые из известных мне имений Киевской губернии, между проч<ими>, имение Смела графа Бобринского[553], Мошна княгини Воронцовой[554] и Корсунь князя Лопухина[555].
Тогда не было еще железных дорог и я ехал в дормезе на почтовых
Я посетил в Черниговской области имение Петра Алексеевича Васильчикова — Петровку, где застал его жену — мою племянницу[556] и, проведши там дня два, следовал далее на Киев. Оставив этот город, я ехал целый день, сперва по почтовой, потом проселочными дорогами.
В этом году были смуты и восстания в Польше и некоторых из губерний Западного края. В Киевской губернии для противодействия шайкам и злонамеренным людям
Местами были сформированы правительством отряды казаков из поселян, и я встречал в деревнях и в поле объезды, которые меня опрашивали; при въездах в деревни и сёла останавливали проезжающих, спрашивали визы и, отбирая их, предъявляли в волость, где простой писарь их контролировал.
Все это делалось весьма прилично и я не замечал, чтобы мужики, облеченные вдруг в такие важные должности употребляли во зло свою власть. Вероятно, им было внушено быть преимущественно строгими в отношении к полякам, что и понятно после смут, охвативших столько провинций под предводительством польских вожаков и после беспорядков, причиненных польскими студентами в Киеве.
Я ехал целый день в большую жару и страшную пыль, проезжая изредка деревнями и большими селами, нигде не останавливаясь. Наконец, вечером, в сумерки, доехал до имения Мошна и велел себя везти прямо к управляющему, для которого было у меня письмо рекомендательное от княгини Елисаветы Ксаверьевны Воронцовой из Одессы. Дом управляющего был на горе, в парке, среди густой растительности и был ярко освящен. Управляющий, из поляков, у которого было целое общество гостей, по прочтении письма принял
