Любовная лирика Мандельштама. Единство, эволюция, адресаты - Олег Андершанович Лекманов
Именно в «Стансах» Мандельштам, кажется, достиг того уровня внятности и пропагандистской плакатности, которого добивалась от него Попова. Едва ли не единственное из всех стихотворений Мандельштама 1937 года, «Стансы» вполне можно представить себе в составе той «работы о Сталине», которая в это время подготавливалась Поповой вместе с Яхонтовым.
Как тут не вспомнить финал романа Джорджа Оруэлла «1984» в замечательном переводе Виктора Голышева?
О жестокая, ненужная размолвка! О упрямый, своенравный беглец, оторвавшийся от любящей груди! <…> Но все хорошо, теперь все хорошо, борьба закончилась. Он одержал над собой победу. Он любил Старшего Брата503.
Впрочем, оказывать идеологическое давление на того поэта, который однажды сам сказал о себе: «Мало в нем было линейного»504, было небезопасно.
Уже 17 июля 1937 года Еликонида Попова записала в дневнике:
Расстроили меня, обозлили два звонка М<андельштамов>, даже три. Это непроходимый, капризный эгоизм. Требование у всех, буквально, безграничного внимания к себе, к своим бедам и болям. В их воздухе всегда делается «мировая история» – не меньше, – и «мировая история» – это их личная судьба, это их биография. В основном постыдная, безотрадная, бессобытийная, замкнутая судьба двух людей, один из которых на роли премьера, а другая – вековечная классическая плакальщица над ним. Его защитница от внешнего мира, а внешнее – это уже нечто такое, что заслуживает оскала зубов. Итак, в вечном конфликте (интересно, существовал ли этот конфликт до Октябрьской революции. Похоже, что нет)505.
Второго августа Попова снова упомянула чету Мандельштамов в дневнике: «Приехали Мандельштамы. Изгадили. Ужасно опустошающие. Проводила их в 5 часов. Выехали в город»506.
Мы не знаем, чем конкретно начали раздражать Еликониду Попову Осип и Надежда Мандельштамы. Но кажется очевидным, что обычная история с влюбленностями поэта повторилась и на этот раз. Влияние жены и привычка быть с нею рядом все-таки оказались более сильными, чем тяга к новым эротическим впечатлениям. Неслучайно последнее дошедшее до нас письменное обращение Мандельштама к женщине – это обращение к Надежде Яковлевне.
Солагерник поэта по владивостокской пересылке 1938 года Юрий Моисеенко вспоминал:
Где-то 2–3 ноября в честь октябрьской революции объявили «день письма»: заключенным разрешили написать домой. Жалобы и заявления можно было составлять хоть каждый день, а домой – раз в полгода. После завтрака, часов около одиннадцати, явился представитель культурно-воспитательной части. Раздали по половинке школьного тетрадного листа в линейку, карандаши – шесть штук на барак… Никаких вопросов в письме не ставить, о том, кто с вами, не писать, только о себе – о здоровье, о пребывании. Конверты не запечатывать. День письма – это был день терзаний. Письма отдали, и все до отбоя молчали. Только на второй день, как после безумия, в себя приходили. Как будто дома каждый побывал… Осип Эмильевич тоже письмо оставил. Писал сидя, согнувшись на нарах… Потом он тоже был очень удрученный507.
Мандельштамовское письмо было адресовано младшему брату поэта, Александру. Но обратился он в этом письме и к жене: «Родная Надинька, не знаю, жива ли ты, голубка моя»508.
Заключение
1
Судьбы женщин, которым посвящал стихи Мандельштам, сложились по-разному.
Лариса Рейснер стала профессиональной журналисткой и революционеркой, в июле 1918 года помогла Мандельштаму встретиться с Дзержинским после конфликта поэта с Яковом Блюмкиным и неожиданно умерла от брюшного тифа в феврале 1926 года. По воспоминаниям Надежды Мандельштам, узнав о смерти Рейснер, Мандельштам «вздохнул, а в <19>37 году как-то заметил, что Ларисе повезло: она вовремя умерла. В те годы уничтожали массами людей ее круга»509. В 1929 году Мандельштам несколько раз разговаривал о Рейснер с Эммой Герштейн:
Осип Эмильевич говорил, что она была «гением бестактности». Однажды, уже будучи женой Федора Раскольникова, она присутствовала на дипломатическом приеме. Вошел какой-то французский лейтенант. Он был так красив, что Лариса Михайловна обомлела, встала и шагнула ему навстречу. Так стояли они друг против друга в замешательстве, оба красивые. «Но у нее была безобразная походка», – заметила я. «Что вы, – удивился Осип Эмильевич, – у нее была танцующая походка…» Задумчиво и серьезно глядя вдаль, как он делал всегда, когда искал слово для определения, он добавил: «…как морская волна»510.
Интересно, вспомнил ли при этом Мандельштам о своем давнем стихотворении про русалку, портретирующем Ларису Рейснер?
С художницей Анной Михайловной Зельмановой (в первом браке – Чудовской, во втором – Белокопытовой) Мандельштаму довелось в последний раз увидеться летом 1917 года в Крыму. Они оба стали персонажами шуточной пьесы «Кофейня разбитых сердец», которую мы цитировали в предисловии к этой книге. Поскольку второй муж Зельмановой Борис Белокопытов был полковником, в тексте пьесы она обозначена как Генеральша. В одном из монологов Генеральша упоминает о Мандельштаме (спрятанном под именем дона Хозе Тиж д’Аманда – перевод на французский язык немецкого Mandelstamm («ствол миндаля») – tige d’amande):
Куда попала я? В какой вертеп разврата?
Негодованием душа моя объята.
Бесстыжие тела нагих мужей и дев
Питают медленно мой справедливый гнев.
Деметрику, Саше, Шухая, Радулуса
Благопристойными назвать я не решуся.
И даже Тиж Д’Аманд, почтенный Дон Хозе,
Стрекочет о любви подобно стрекозе.
Все знают между тем – тому Господь свидетель —
Я с самых детских лет любила добродетель,
И, незаконных уз нелицемерный враг,
Я чтила глубоко святое слово – брак.
Свою судьбу связав с Белла-Капита,
Суровой доблестью я стала знаменита511.
Реальным комментарием к монологу Генеральши может послужить фрагмент из письма Эльзы Зандер-Радловой мужу Николаю Радлову от 23 августа 1917 года из Алушты в Петроград. В этом фрагменте упомянуты и Мандельштам, и Анна Зельманова:
Мандельштам – тоже ищет предмета для любви и тоже безуспешно. Еще больше его, впрочем, интересует, как бы перехватить у кого-нибудь пять рублей, а еще лучше просто дать заплатить за себя на поплавке или в магазине. Аннушка – прелестна. Очень полна, золотиста (телом так же, как головой), беременна, способна думать только о своем животе. Но видит ежедневно эротические сны (и какие!), рассказывая которые распаривается…
