Николай Островский - Раиса Порфирьевна Островская
Прислушиваясь к спору комсомольцев, я улавливала в аргументации тех, кто стоял за отказ от поездки, некоторую нетвердость: ребята искренне понимали Николая, рвавшегося к работе над новой книгой, и охотно одобрили бы его решимость, но мнение Григория Ивановича, старейшего, уважаемого большевика, имело слишком большой вес…
Наконец совещание окончилось.
— Ну, Николай Алексеевич, решение вынесено. Правда, голоса наши разделились…
Николай заметил:
— Так, значит, есть большевики и меньшевики?
— Да, вроде… большинством голосов решили советовать от поездки воздержаться.
Ольга Осиповна просияла.
Николай сдвинул брови, вздохнул.
— Первый раз меня «большевики» не радуют. И вообще все эти решения меня мало устраивают! Но будем собирать голоса дальше. Я человек дисциплинированный и подчинюсь большинству. Итак, Доминика Федоровна, ваше слово!
— Знаешь, сынок, если надо… поезжай!
Николай повеселел.
— Наконец-то! Единственный человек меня поддержал. Дайте пожать вашу руку… Доминика Федоровна, может быть, вы повлияете на вашего строгого мужа, и он переменит мнение, а там…
Николай лукавил:
— А там, может быть, и мои ребята передумают, а? Ну так как, комсомолия? Может, передумали уже?
Ребята смущенно замялись:
Да мы, Николай Алексеевич, хотим, как лучше.
— Понимаю, хлопцы… Спасибо!
Николай помолчал мгновение, словно собираясь с духом, и наконец как-то неуверенно спросил:
— Ну а вы, Григорий Иванович, так-таки при своем мнении и останетесь?
Тут Григорий Иванович махнул рукой:
— Та як жинка каже, то нехай так и буде…
— Вот это здорово! — подхватил Коля. — Рая!
Ну как?
— Я согласна, Коля, — проговорила я.
Все заговорили, зашумели.
Комсомольцы подняли бокалы за здоровье и плодотворную работу Николая.
Николай выпил вместе с нами. У него был вид победителя.
Ольга Осиповна посмотрела в светящееся лицо сына и тихонько покачала головой:
— Ох и упорный же ты у меня. Целый парламент развел, а на своем настоял. Всех сагитировал.
— Недаром же я старый пропагандист, — отшутился Николай.
Он был бледен и счастлив.
18
«Надо торопиться…»
Мысль о создании романа «Рожденные бурей» появилась у Островского в 1933 году, когда он оканчивал вторую часть романа «Как закалялась сталь». Еще надо было написать две главы романа, которые он собирался завершить к 15 мая 1933 года, а в письме к А. А. Караваевой он уже сообщил о новом замысле:
«Сталь» — это первая отливка, труд, созданный в неподходящей даже для крепкого человека общежитейской обстановке. К счастью, у меня еще достаточно неисчерпаемых сил и стремлений к труду над собой, вопрос лишь в том, сумею ли завоевать себе у жизни необходимые мне три-четыре года. Тогда будет создан второй труд».
О чем он собирался писать, каким будет его новое произведение, Н. Островский рассказал в письме, опубликованном в газете «Комсомольская правда» в апреле 1935 года:
«Исполняю ваше поручение и сообщаю, над чем я работаю. Пишу роман. Название ему еще не дал. Оно придет само собой, когда книга будет написана.
Хочу рассказать этой книгой нашей молодежи о героической борьбе украинского пролетариата против кровавого польского фашизма. Хочу показать лицо тех, кто душит трудовой народ Западной Украины и Польши виселицами. Врага надо знать. Хищный стервятник точит когти и каждый час готов кинуться на великую страну социализма.
Книга расскажет о конце 1918 года и начале 1919 года. Западная Украина — Галиция. Большой город. Немецкие оккупационные войска бегут в Германию, преследуемые красными партизанскими отрядами.
В родовом имении крупного помещика графа Могельницкого еще при немцах фашистский штаб организует и подготавливает захват власти. Кто они, эти люди? Крупные помещики — Могельницкий, князь Замойский, Зайончковский, сахарозаводчик Баранкевич, епископ Бенедикт, ксендз Иероним, агент французской «Сюрте женераль» лейтенант Варнери, бывшие офицеры организованного генералом Пилсудским польского легиона австрийской армии. Руководит всем старший сын графа Могельницкого, полковник русской гвардии…
На другом полюсе организуются силы революции. Молодая Коммунистическая партия Польши посылает в город члена своего ЦК, старого революционера Сигизмунда Раевского…
В книге будет рассказано, как коммунисты руководили стихийным революционным движением крестьянства. В жестокой борьбе за власть Советов сплачиваются воедино революционные рабочие — украинцы, поляки, евреи, чехи. Здесь, рядом с отцами, плечом к плечу, их дети. По другую сторону баррикад — польская буржуазия, дворянство, помещики и с ними заодно — украинские помещики, кулачье…
Я уделяю большое внимание революционной молодежи — подпольной ячейке комсомола, работающей под непосредственным руководством партии…
Книга расскажет, как разжигали буржуазия и католическая церковь национальную рознь, натравливая поляков на украинцев и евреев.
Молодежь должна знать всю гнусность и подлость врага, его предательскую двуликость, хитрость и коварство в борьбе с пролетариатом, чтобы в грядущей нашей борьбе с фашизмом нанести ему смертельный удар…
Меня спрашивают, как новая книга перекликается с романом «Как закалялась сталь». Обе книги родственны. Только в «Как закалялась сталь» сжато рассказана жизнь целого поколения на протяжении шестнадцати лет, а новый роман развертывает в глубину лишь один из эпизодов революционной борьбы на протяжении трех-четырех месяцев…»
Летом 1934 года Н. Островский сообщает Новикову, что уже «набросаны» «силуэты новой вещи». В письмах, статьях он много говорит о новом романе, о его героях, 16 августа 1934 года сообщает К. Д. Трофимову:
«Писать же я буду и пишу вторую книгу о молодежи, о новых людях нашей страны, о том, что хорошо знаю. Действие опять происходит на Украине — моей родине, которую я прошел пешком вдоль и поперек. Пишу о том, что ярко запечатлелось, что можно правдиво передать. Не перепевая темы, не повторяя людей, дать новое произведение, волнующее, зовущее к борьбе за наше дело, но в другом сюжете, в другой композиции… Это очень трудно, а для меня в особенности, вот почему я так много работаю, подготавливая материал, организуя его, много читаю и, подготавливая, учусь, прежде, чем начать работать…»
В ноябре сообщает А. А. Караваевой: «Я начинаю свою новую работу, составляю эскизные наброски плана».
А в мае 1935 года он уже отчитывается перед Сочинским горкомом партии: «Я пишу книгу для той молодежи, что поднимается на защиту рубежей своего социалистического Отечества, и встретит огнем и сталью, и уничтожит всех, кто попытается перейти эти рубежи…»
Работа велась очень большая. Нужны были документы, литература, встречи с людьми.
Как-то И. П. Феденев рассказал Островскому, что в одном из санаториев познакомился с Б. Г. Мархлевской, вдовой известного польского революционера. Николай попросил:
— Так познакомь меня с ней. Она сможет мне рассказать о польской буржуазии, о быте в Польше, может, у нее есть литература, нужная мне.
Знакомство состоялось. Бронислава Генриховна оказалась милой, приветливой, душевной женщиной. Много интересных подробностей о Польше рассказала
