Татьяна Лиознова - Валентин Свининников
Я дышать не перестану.
Всё равно счастливой стану,
Всё равно счастливой стану,
Даже если без тебя!
Татьяна Михайловна и сама любила петь, делала это с душой… А если кто-то из дружеского хора выбивался, осаживала: «Тихо-тихо…» И Роберт Рождественский оставил ей в одной из своих книг шуточное послание: «Танечка, пой, пожалуйста, только тихо-тихо», – а рядом весёлая рожица.
* * *
…Здесь я споткнулся из-за внезапно пришедшего и на первый взгляд неожиданного сравнения Лиозновой с другой великой русской женщиной – Людмилой Зыкиной. Как рождался, рос, огранивался до алмазной чистоты, красоты и крепости её неповторимый талант, Людмила Зыкина и сама рассказала в автобиографической книге «На перекрёстках встреч», вышедшей в Москве в 1984 году.
Любили петь её мать и отец, немало дала Людмиле Георгиевне её бабушка Василиса, родом из песенного рязанского села, знавшая сотни припевок, частушек, хоровых песен. Первые шаги к будущей профессии Зыкина делала, как и многие отечественные таланты того времени, в художественной самодеятельности. А широкая дорога открылась перед ней в 1947 году, когда её приметили и взяли в знаменитый хор имени Пятницкого. Из самых глубин народных возрастала её великая, щедрая, мудрая русская душа. Людмила Георгиевна вспоминает:
«Моя бабушка Василиса, которую я с детства очень любила, когда мы приходили в лес, уже на опушке кланялась лесу и говорила: “Здравствуй, дедушка лес, прими и привечай гостей твоих, мы с добром пришли”… При таком вот бережном, молитвенном отношении к живой природе были бы невозможны те чудовищные вещи, которые сегодня равнодушно называются “нарушениями экологии”. А вообще, отношение в искусстве – и в балетном, и в песенном – к окружающему миру, к природе, как к живым спутникам нашей жизни, всё понимающим и страдающим, чувствующим боль так же, как и человек её чувствует, – по-моему, обязательное условие. Это лучше всех понимал Есенин, это отражалось в его берёзовых мотивах…
Помню, как до войны родственники собирались у нас в доме и пели, а я у них училась. Перед тем, как начать, бабушка обязательно перекрестится и говорит: “Ну, с какой любимой песни начнём?” А когда умер дедушка, бабушка неожиданно для меня запела, и я её спросила, как же она может петь в такую минуту? И бабушка мне ответила: “Только в песне можно выразить душу, а словом – не скажешь”.
Для духовного возрождения России надо пробуждать в каждом из нас чувства сострадания к ближнему, к слабому, к страждущему. Я хорошо помню тяжёлые, голодные военные и послевоенные годы – насколько же мы были тогда добрее, сострадательнее друг к другу. Убеждена, именно эти взаимные доброта и сострадание, соединённые с честным самоотверженным трудом, и помогли нам восстановить разрушенную фашистами страну, поднять целину, стать первой в мире космической державой… Суровые были годы, жили аскетично, каждый второй в сорок пятом носил видавшие виды телогрейки, варёная картошка с краюхой ржаного хлеба были лакомством. Но при всём этом не было на улицах Москвы сотен голодных, замызганных беспризорников, во дворах у мусорных баков не возились, стыдливо прикрывая платком лицо, вчерашние учительницы, артисты, библиотекари…»
И вдумайтесь, вчитайтесь в завет великой певицы нынешним поколениям:
«Надо вернуть изначальное величие, поднять на качественно новую высоту, особенно в глазах молодежи, девальвированные ныне понятия честного труда, труда творческого, лежащего в основе православной культуры, морали и цивилизации. Сегодня понятие «труд» лукаво подменяется словом «прибыль», радость творческого труда и созидания вытесняется агрессивным и воинствующим культом потребительства и бездуховности. Это путь к нравственной деградации народа и подрыву базовых устоев Русского Государства. Убеждена: только труд, честный и самоотверженный, спасет и возродит Россию.
Это не просто слова человека, немало повидавшего в жизни. Всем, чего я добилась, что сумела выразить в своём творчестве, я всецело обязана труду – каждодневному, постоянному, что называется, от зари до зари. Я безмерно благодарна бабушке, матери, отцу, которые в пору моего детства, пришедшегося на военное лихолетье, привили мне уважение к труду и людям труда, воспитали нравственную потребность в честном труде. С самого детства пришло ко мне и глубинное осознание того, что труд и творчество неразделимы, это грани одного алмаза».
Труд и творчество, музыка и слово – это же и неоспоримые приметы режиссёрского почерка Татьяны Лиозновой. Как искала она пронзительную, щемящую ноту для постижения характера Исаева – Штирлица! Как уже говорилось, из двенадцати мелодий, предложенных композитором Микаэлом Таривердиевым, выбрала только две, но каких!
Татьяна Лиознова признавалась: «Для меня музыка имеет огромнейшее значение в создании картин. Буквально некоторые из них родились от музыки».
И всё же, пожалуй, «вначале было Слово». Она много читала и очень любила поэзию с её краткими и мощными образами, тонкими чувствами. Любила размышлять, воспринимала слово как интереснейшую часть жизни. И характерно, что она, как пушкинская «Татьяна, русская душою», полюбила великую русскую литературу, причём не только классику. И во всем её творчестве это находит яркое отражение. Первая же её самостоятельная работа в кино – «Память сердца» – была снята по сценарию, в основе которого добротная повесть Веры Пановой. И другой её известный фильм «Евдокия» – тоже обращение к прозе Пановой.
Но как умела Лиознова найти слову экранное воплощение! Язык кино ведь особый – он не приемлет долгих разговоров, рассуждений. Однако вспомните «Семнадцать мгновений весны». Изумительный закадровый текст, который читал Ефим Копелян. Она очень уважала талант этого артиста. Думала, как использовать его в своих картинах. И нашла вот такое применение и ему, и слову, в которое вложено так много смысла… Многие собратья Вячеслава Тихонова по профессии искренне удивлялись его игре: столь много сказано за кадром и как мало слов для самого артиста. Зато как говорят мимика его лица и главное – глаза!
Людмила Лисина, лучше и ближе многих других знавшая Татьяну Михайловну, неустанно напоминала, что она глубоко и нежно любила Россию. Сам я помню хорошо, что и Илья Глазунов, и Вячеслав Клыков не уставали подчёркивать при встречах, да и в печати, что русский тот, кто любит русскую культуру, русский народ. Так вот, Татьяна Лиознова русскую литературу не просто любила: она её хорошо знала и требовала от своих учеников на занятиях обязательно прочесть их любимые стихи. Как тонко чувствовала она музыкальность русского слова!
Мне кажется, что по-настоящему понять душу России помогала Лиозновой и глубоко волновавшая её тема сиротства. Ох, какая это русская тема! И, наверное, не было среди её соседей семьи, которую не обожгла бы война, не осиротила… Да и я помню, когда мальчишкой пел в санитарных поездах
