Татьяна Лиознова - Валентин Свининников
Автор. Ну, при всей её «железности» на площадке могла ли она расслабляться, хотя бы в день своего рождения?
Людмила Лисина. Тут лучше её саму послушать, её воспоминания:
«Ну, это песня. Не дай бог кому-нибудь в мой день рождения размягчиться и чего-нибудь лялякать. Если мне кто-нибудь говорил, что такого-то нет, потому что он уехал за подарком, влетало сразу. Сразу – в зубы. Но всё-таки кто-то незадолго до конца съёмки умудрялся исчезать. И вот конец смены. Кто-нибудь из младших работников обращался ко мне:
– Михална, разреши, задержимся ненадолго, всё-таки сегодня твой день рождения.
И вот я разрешаю задержаться, выхожу из павильона курнуть. И тут же зовут:
– Михална, иди сюда!
Бегу в павильон и вижу – столы составлены, покрыты газетами. На газете нарезана наша советская колбаса, вкуснее которой, наверное, ничего нету. И, конечно, хорошее количество водки. И все обиды забыты. А ведь их было нанесено немало – и госпожой Лиозновой тоже: я ничего не спускала».
Музыка и слово в языке кино…
Музыка в жизни и творчестве Татьяны Лиозновой играла огромную, подчас определяющую роль.
И вообще, слово и музыка, лирические интонации в напряжённейшем политическом детективе… Летящие на далёкую родину птицы… Песни, слова которых просила Лиознова написать именно поэта Роберта Рождественского, прекрасно зная его стихи о Родине, о «большой», через восприятие «малой» («Где-то есть город, тихий, как сон… Где-то есть город, в котором тепло…»). Песни, мелодии которых вошли в фильм всего две (!) из двенадцати представленных Микаэлом Таривердиевым. Строжайший отбор! Музыкальность Лиозновой была уникальна, это чувствуется во всех её фильмах. Напомним цитированное ранее её признание:
«Ну, скажем, когда я снимала “Память сердца”, то у меня бесконечно звучала внутри Чакона Баха. Может быть потому, что в ней есть мудрость, есть необходимость при всей сложности окружающего мира оставаться самим собой и пережить трудные минуты – так я её понимала.
Или вот, скажем, мой фильм “Семнадцать мгновений весны”. Для меня внутренне он был ведом моей любимой песней, написанной Я. Френкелем в содружестве с Р. Гамзатовым – “Журавли”. Сама песня в фильме не звучит. Но она возникает в сознании сразу, с начальных кадров, когда Штирлиц – Исаев смотрит в чужой стране на летящих журавлей».
Может, именно здесь уместно привести отрывок из чернового варианта статьи Лиозновой, приведённой выше:
«…И тут мне хочется рассказать о потрясении, которое я недавно испытала. О потрясении, которое рождается от меры проникновения художника в жизнь, понимания её, от глубины художественного воздействия на зрителя.
Так случилось, что нынешней осенью волею судеб я попала на два дня в Сочи, где в это время шли концерты заслуженного артиста РСФСР Иосифа Давыдовича Кобзона. Я знаю его давно – он записывал песни к фильму “Семнадцать мгновений весны”. В этой картине я позволила себе большую роскошь – пробовала шестерых певцов. Артистов не пробовала, а певцов, серьёзных, известных, хороших, пробовала шестерых. Но их не хватило на то, чтобы меня понять и найти в картине своё необходимое место. Как это сделал Ефим Захарович Копелян, хотя у него было лишь одно средство – голос за кадром, но он был моим рупором; как это сделал Иосиф Давыдович Кобзон.
И вот я попала на его концерт и должна признаться, что чувство, которое я испытала, можно определить лишь одним словом – потрясение.
Представьте себе курортный город, прекрасный, великолепный город Сочи. В Москве уже наступила осень, а там ещё тепло, купаются люди, они добры друг к другу, не скрою – многие идут в обнимку, что очень радует сердце – ну почему бы нет? Располагает к этому атмосфера, свобода. Кругом слышится смех. Продают красивые розы… В общем, это прекрасный уголок земли.
Вечером на концерт идёт народ, приехавший отдыхать и не желающий омрачать свою душу ничем, что не соответствовало бы атмосфере.
И вдруг в исполнении Иосифа Кобзона (в сопровождении очень хорошо сыгранного оркестра, где есть просто первоклассные мастера) идёт огромный концерт, треть которого занимают военные песни. Этот вид песен, как я понимаю, ему очень люб, он отдаёт им часть своей души, упорно их ищет и формирует из них программу. Кобзон пел с такой мерой отдачи, глубиной понимания темы, что в зале не осталось равнодушных. Я видела плачущих и бурно аплодирующих людей.
Одна треть концерта отдана советской и комсомольской песне. И прекрасные чувства охватывали людей разных поколений, собравшихся в зале. Как трогательно было видеть их хлопающих, подпевающих в едином ритме. Народность охвата и ощущения песен, которые пел Кобзон, делала ему честь и обнаруживала в нём истинного художника.
Часть концерта отведена современной лирической песне. На глазах людей я видела слёзы. А в зале стояла тишина.
Мне был преподан урок того, как художник, живущий интересами своего народа, откликается на всё лучшее, что есть в музыке. Кобзон поёт многие песни не по первому разу. Например, “Как молоды мы были” А. Пахмутовой – Н. Добронравова.
По её окончании зал просто взорвался. Я тоже не смогла сдержать слёз удовольствия. Публика любит то, что прекрасно, и быстро на это откликается. Для нас же, людей искусства, нет большей задачи, чем попасть в душу зрителя, принести ему новую информацию, заставить работать его ум, сделать его жизнь в чём-то лучше, интереснее. И я пожелала бы своим коллегам и себе такого же успеха, который я наблюдала в тот день, случайно приехав к морю».
…Представляю себе, как воспринимала бы Татьяна Михайловна замечательный концерт в Большом театре, посвящённый девяностолетию Александры Пахмутовой 10 ноября 2019 года. Прозвучали тогда в исполнении самых известных артистов, народных и заслуженных, не только многие песни этого исключительного «творческого дуэта» композитора и поэта. И конечно, её песня, рождённая нашим российским космическим веком, – «Нежность». Песня, которая стала лейтмотивом тончайшего, в глубины души проникающего фильма Лиозновой «Три тополя на Плющихе». Прозвучал и другой фрагмент из музыки к этому фильму, созданной Александрой Пахмутовой по просьбе Лиозновой. Дивной музыки в дивном фильме! И как же трепетно, открыто и радостно отзывался зал на песни нашей юности, песни романтиков, мечтателей, созидателей! Как все это созвучно мироощущению Татьяны Михайловны Лиозновой, ставшей не только свидетелем мощных событий в истории народа, но и блистательно отразившей процессы созидания нового, более человечного общества. Ведь до последнего дыхания оставалась она верной его светлым идеям. Подчеркну: светлым, поскольку ныне появилась масса желающих сделать упор больше на неизбежные ошибки, неудачи, потери в небывалом доселе строительстве. Ведь всё творчество
