Театр и военные действия. История прифронтового города - Валерий Альбертович Ярхо
Всю эту хлопотную деятельность могли позволить себе только те, у кого был документ, освобождавший от работы, – домохозяйки, пенсионеры, инвалиды и прочие «иждивенцы». Вернее, те, у кого была справка, удостоверяющая принадлежность к этой группе лиц. Остальных неработающих могли привлечь к ответственности за тунеядство и проживание на нетрудовые доходы. Да и трудовую повинность никто не отменял.
Легальный бизнес
Вопреки укоренившемуся в позднейшие времена мнению, при советской власти вполне легально можно было заниматься частнопредпринимательской деятельностью. Для этого требовалось выправлять разрешение в финотделе местного совета и платить особые налоги. Например, медикам не возбранялось заниматься частной практикой. Никого не удивлял прием на дому, допустим, зубного врача[261], гомеопата, массажиста или физиотерапевта. Вспомните, как в фильме «Близнецы» старичок-профессор «лечил электричеством» товарища Еропкина у себя на дому, – это вот про то самое.
Маникюр и педикюр в государственных парикмахерских не делали. Только в частных кабинетах. Там же клиенткам делали лицевые маски и иные косметические процедуры. Это считалось нормой и никого не удивляло.
Многие портные и сапожники «работали от себя», так это тогда называлось. К ним примыкали чистильщики сапог, будочки которых торчали повсюду в людных местах и стали частью привычного городского пейзажа. Они торговали шнурками, стельками, самодельным гуталином и прочим мелким товаром. Этот промысел целиком монополизировала община ассирийцев. Чистка обуви и мелочная торговля являлись для них не более чем прикрытием – через будки чистильщиков реализовывалась масса всякого разного, такого, чего в советских магазинах днем с огнем было не сыскать. Даже в коммерческих и комиссионках[262].
В недрах ассирийского сообщества крутились большие деньги, и секреты его общения с официальными властями не раскрыты по сию пору. Остается констатировать только факт: ассирийцы были везде, занимались своим делом, никто их не трогал. Коломна в этом смысле исключением не была.
Практически частная коммерция процветала под вывеской «промкооперации» и различных хозрасчетных артелей, занимавшихся выпуском самых разнообразных товаров повседневного спроса. Подобных «фирм» с общественным капиталом без участия государства было множество! Можно сказать, целая система предприятий. Особым постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по увеличению производства товаров широкого потребления» от 7 января 1941 года продукцию, изготовленную из отходов и местного сырья, разрешалось оставлять в распоряжении района, области, края, республики. А если что-то производилось из фондовых недефицитных материалов, то на местах производства для реализации оставляли половину произведенного товара.
Цены на товары устанавливались с учетом рыночной конъюнктуры, по согласованию с районными и городскими властями. Уже во время войны появились многочисленные артели инвалидов, обеспечивавшие посильным трудом и заработком искалеченных ветеранов войны. Эти артели имели льготы и производили множество разных нужных и полезных вещей – от всевозможной бытовой мелочевки до радиоприемников.
При организации предприятия – товарищества, промышленной артели, кооператива – разрешалось вкладывать в дело до двухсот тысяч рублей. Такую же сумму на срок три года давали в банке при условии, что деньги пойдут на расширение старых и организацию новых предприятий, которые в течение двух лет освобождались от налога с оборота, бюджетной наценки и подоходного налога. Цеха ширпотреба заводов союзного подчинения перепрофилировались на другие нужды, а высвобождаемое оборудование передавалось в промышленные кооперативы.
В качестве коломенского примера такой финансово-промышленной деятельности можно привести промартель «Спартак», занимавшуюся множеством самых разных дел – от закупок сельхозпродукции и производства предметов обихода до бытового обслуживания населения. Скажем, «Спартаку» принадлежало очень популярное в городе фотоателье. У промартели была даже своя футбольная команда, выступавшая в городском первенстве!
За каждым хозрасчетным предприятием, за каждой артелью и даже кустарем-одиночкой, занимавшимся столярным делом или починкой обуви, бдительно следили фискалы, на новый манер называвшиеся инспекторами районных финотделов, в просторечье же фининспекторы или фины. Их боялись как огня! Но… как уже говорилось выше по другому поводу, вода дырочку найдет. Хозрасчетным товариществам, артелям промкооперации, артелям инвалидов полагались большие льготы, и через них «делались многие дела».
Часть 5
С нами Бог, кого убоюся!
Оттенки ощущений
Сейчас очень модно стало утверждать, что весь советский народ изначально был уверен в победе над фашистами. Спорить о том, так ли это было на самом деле или нет, – занятие пустое. Те, кто утверждают подобное, в это верят. Факты им не указ. И отчасти они даже правы. Несколько лет войны отчетливо делятся на периоды. Достаточно просто почитать местные газеты военной поры за 1941–1942 годы, и в этих текстах, даже сквозь густую трескотню официальной пропаганды, можно ощутить весь ужас и шаткость тогдашней военно-политической ситуации. Иное дело газеты 1944 года! Вот в них да, чувствуется, что победа не за горами. И дело даже не в том же пропагандистском камлании газетчиков «на первой странице». Нет! Вот как раз вторая страница[263] лучше всего отражает перемену положения дел.
Теперь власти и газетчики уделяли внимание не одной только войне, подготовке кадров, ударному труду и описаниям подвигов, но и благоустройству города, бытовому обслуживанию, культурным событиям, вопросам местной истории.
Весной и летом 1944 года в Коломне возобновили розыгрыш городского первенства по футболу. В нем приняли участие пять взрослых и восемь детских команд. Сама по себе игра любительских команд трудовых коллективов не могла потрясти воображение искушенных болельщиков. Но! Важен был сам факт проведения футбольных соревнований как символ стабилизации положения дел. Ну и, конечно, с этим чемпионатом появилась еще одна радость для души. За годы войны слишком от многого приходилось отказываться. По футболу, судейским свисткам, переполненным трибунам, атмосфере «спортивного боления» успели крепко соскучиться.
Торговые точки, принадлежавшие «Главособторгу», летом 1944 года возобновили продажу мороженого. Подзабытое уже с довоенной поры «эскимо» стоило 25 рублей за порцию, 35 надо было выложить за кругляш пломбира в вафлях[264]. Осилить такие «коммерческие цены» мог далеко не каждый, но главное было не это. То, что мороженое, такой совершенно невоенный товар, лакомство, баловство стали снова производить и торговать им, и то, что кто-то мог себе позволить его купить, уже говорило больше, чем речи и статьи.
Опять, «как до войны», в Голутвине, на площади у железнодорожного вокзала и в людных местах старого города стали торговать газированной водой с сиропами и очень вкусным хлебным квасом. Квас делали на хлебозаводе, и в Коломне его называли «хапёрским», по фамилии председателя горсовета. Отпускали его из бочек на колесах, в малые и большие кружки порционно и наливали в принесенные покупателями емкости.
Именно эти, возвращавшиеся в обыденную жизнь явления и предметы, не имевшие к войне никакого отношения, укрепляли уверенность в сердцах людей и подбадривали, порождая оптимистический взгляд на перспективы.
Отразились эти настроения и на сцене Зимнего театра – там впервые за все время войны состоялась премьера оперетты. К 23 февраля 1944 года Василий Немов с Сергеем Курлаевым и Марией Мельниковой поставили оперетту «Три встречи» Старкадомского, в которой также участвовали Е. Кузнецова, А. Петанова, В. Корешова, А. Казакова. Сам постановщик играл роль профессора Озолина.
Постепенно в Коломну из эвакуации стали возвращаться работники Коломзавода, прежде игравшие на любительской сцене, и к 1944 году драматическая труппа театра настолько окрепла, что появилась возможность постановки спектаклей по таким непростым пьесам, как «Лес» А. Н. Островского и «Власть тьмы» Л. Н. Толстого. Сохранились афишки тех спектаклей[265]. Серьезнейшую пьесу «Власть тьмы» играли практически тем же составом[266].
Эти спектакли стали важной вехой в истории коломенского театра. Они символизируют положительные тенденции, перелом в войне, уверенность в победе, приход почти мирной жизни, которой так всем хотелось.
Вновь, как когда-то в мирное время, на вечерних сеансах перед показом фильма в фойе «давали» небольшие «концертные программы», во время которых эстрадные коллективы исполняли веселые мелодии и песенки из популярных фильмов. Желающим не возбранялось танцевать. Получался целый праздничек, радостный момент жизни. Такое ценилось, когда людям не хватало очень многого, а праздников особенно.
А кино стали показывать совсем другое. Уже не «Боевые киносборники» и не отреставрированные «Красные дьяволята» собирали залы.
