Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

11/ XI, 1923

Картинка Сфаята («Слышатся редкие звуки рояля…»)

Слышатся редкие звуки рояля,Детские руки играют гаммы.Осень туманная небо печалит,Ветер в оконную бьётся раму.

Вижу — Герасимов возится с шиной.Быстро мелькает костюм арабский.Стук нескончаемой швейной машиныКажется долгою песнею рабской…

Ветер лениво качает маслину.Мимо окошка мелькают лица.В тонкой тетрадке упрямый синусХочет быть больше единицы.

Лезет на дерево чёрная кошка.Мимо проносятся силуэты.Солнце мне глупо смеётся в окошко.Жадно сверлит глаза тангенс бета.

Западный ветер несёт непогоду.В дверь заглянула собачья морда.Слышен трескучий звонок на воду —Загрохотали в Сфаяте вёдра.

Перечеркнувши упрямый синус,Слышу, шипит аппетитно примус,Но над таблицами логорифмовСамые звонкие вьются рифмы.

Тихо доносится шелест сосен.Мимо проходят с вёдрами люди…Всё это тянется третью осень…Долго ль последняя осень будет?

13/ XI, 1923

«На перекрёстке ветер…»

На перекрёстке ветерРежет глаза.Кое-где звёзды светятПо небесам.

Каменная дорогаВьётся змеёй.Бьётся глухой тревогойСердце моё.

Серая ночь легка мне.Тихо кругомСыплются звонко камниПод башмаком.

Сердце как будто сжатоСном забытья.Руки в карман бушлатаСпрятала я.

В душу упал слезамиТолько закат.Скрашенные мечтами,Дни пролетят.

Редкими огонькамиСветит Сфаят.

13/ XI, 1923

«В закате что-то есть неуловимое…»

В закате что-то есть неуловимое,Неясное, глухое и печальное.И не могу пройти спокойно мимо я,Когда в огне пылают горы дальние.

Есть скрытый смысл в строках стихотворения,Что в сердце стонет золотыми струнами.Так нежно пели только дни весенние,Так грустно стонут только ночи лунные.

Коль у мечты о счастье крылья связаны,Так нежно думать думы безответные.Та боль легка, которая не сказана,Красива песня только недопетая.

15/ XI, 1923

У моря («В тёмный час, когда ветер шумит…»)

В тёмный час, когда ветер шумитИ на крыше стучит черепица,И назойливо ставни скрипят, —В этот пасмурный часМне припомнилось жаркое лето,Берег моря, сыпучие дюны,Камни серых пещер,Шум прибоя и мокрый песок.

Сверкает ярко шёлковое небо,Журчит волна, взбегая на песок,И тихо щекоча босые ноги,Мне щёки жжёт солёный ветер с моря.А золотой песок солёным слоемЗаносит бронзу обнажённых плечИ тёмных рук, раскинутых лениво.Простая шапка закрывает лоб,И волосы упрямой мокрой прядьюУпали на солёное плечо.И жалит солнце острыми лучами,Окрашивая всё лицо и плечиГустою тенью тёмного загара.Я опускаю медленно ресницы,И шум волны сливается с дремотой,Ленивой, как сама волна.Мне волосы колышет тёплый ветерИ обдувает мокрое лицо,Как опахалом. А далёко,А, может быть, и близко, голосаЗвучат весёлым смехом серебристым.Иль то волна взбегает на песок,Или песок засыпался мне в ушиИ шепчет песни счастья и тоски.Я в стороне от всех. Мне как-то грустно,Но эту грусть, единственную в мире,Там, только там, на золотом пескеМне приносил солёный ветер с моря.Я думаю — о чём, сама не знаю,Но только эти светлые мечты,Наверно, мне нашептывали волны.И кажется, что всё, что было раньше,Всё дорогое, всё, что я любила,Всё стало голубым, как это море,И золотым, как дюны и песок…Дремлю, и мысли легче облаков,Так непривычно и немножко грустно.Вдруг кто-то дёргает меня за рукуИ слышу голос над собой: «Ирина,Вставай! Ты знаешь — спать под солнцем вредно!»Смеётся кто-то громко надо мноюИ тянет загорелая рука.Песок пристал к костюму толстым слоем,Забился в уши, волосы, и громкоПохрустывает на зубах.Иду, едва передвигая ногиИ поправляя волосы и шапку,И вот опять упала на песок,Совсем сухой под яркими лучами.Ленивые, весёлые слова,Какие носит только ветер с моря,Роняю, как волна роняет брызги.И снова мне легко, и снова грустно,И закрываю я глаза, но в шапкуМне кто-то бросил сверху горсть песку.Откуда-то взялась колода карт,Засаленных и рваных, где шестёркаС успехом заменяет даму треф.И красненький батистовый платочекСейчас же был разложен на песке,Чтобы хороших карт никто не прятал.Пошла игра. Порхают быстро картыИ весело хрустит песок на пальцахИ на плечах. А из-под белой шапкиУпрямо лезут волосы на лоб.Направо — сонные, ленивые движенья,Полузакрытые глаза, и рукиТемнее рук араба, а напротивДвиженья быстрых загорелых рукИ тёмные, смеющиеся лица.Вот девочка с весёлыми глазамиИ косами, солёными от волн,Всех козырей поспешно отбираетИ зарывает их в песок.Её поймали,И звонкий смех смешался с смехом волнСмеялось всё: смеялось море, солнце,И золотой песок, и яркий полдень,И купол неба ярко-голубого,И тёмная прохлада острых скал.

Идём купаться. С шумом плещут волныИ обдают прохладой мелких брызг.Солёное, ещё сухое тело,Сожжённое горячими лучами.Ещё минута — и вокруг меняВстают, как будто водяные горы,Шумит на них растрёпанная пенаИ волны отливают бирюзой,Играя под горячим синим небомИ ослепительно палящим солнцем.Бороться с ними больше не могу.И вот большая встречная волна Меня весёлым рёвом оглушилаИ опрокинула.Солёная водаВлилась мне в уши, в рот,вздохнуть нет мочи,И на колени встав на мелком дне,В пяти шагах от берега, напрасноСтараюсь приподняться:сзади волныБегут и опрокидывают снова.И, наконец, закрыв лицо рукой,С трудом я встала над пучиной водной,Хочу идти и не могу: волнаСрывает с ног. Обидно и смешно мне.Коса тяжёлой, мокрой прядьюУпала на плечо, а шапкаКачается на белых гребнях волн.Усталая, бросаюсь на песок я,Солёную распутывая косу.И слышу над собой знакомый голос:«Купаться больше не ходи, Ирина,Устанешь только…»Над морем вьётся тоненький дымок,А скоро в голубой, заветной далиЧуть показался контур парохода,А там, где в море врезалась коса,Там, где маяк стоит, как призрак белый,Узор чертит случайный, белый парус,Как будто облако в лазури неба,Как будто в заводи прекрасный лебедь,Как будто мысль в мучительном блужданье.

Но вот размеренней и тише стали волны.Вершины гор почти коснулись солнцаИ потянул чуть слышный ветерок.Пора домой. Свернув под шапкой косу,Иду за холм скорее одеваться.Солёное как бы пылает телоИ уж пугает краснота и яркостьДо боли обожжённых: рук и плеч.Мне хорошо и грустно. Я с собойНесу в Сфаят суровый ропот волн,Прикосновение морского ветраИ молодую грусть. Но эту грустьНе променяла б ни на что на свете.

Теперь не то.Шумит осенний ветер.И скрипят надоедливо ставни…Шум дождя за туманным окошкомМне напомнил горячее лето,Шум прибоя и ветер морской.Это всё, что осталосьОт песка и от тени загара,И от яркого, знойного солнца.

16/ XI, 1923