Озаренные - Леонид Михайлович Жариков
Завтра новый день, новый уголь, новые радости и заботы. В этом и есть счастье жизни!
———
Комсомол, горячее слово к тебе! В далекие годы гражданской войны, когда на III съезд РКСМ прибыли отовсюду делегаты в рабочих блузах, в домотканых крестьянских поддевках, в походных шинелях, у многих еще белели из-под фуражек повязки бинтов, на съезд комсомола приехал Ленин.
В ликующих криках приветствий, в буре рукоплесканий он снял свое скромное пальтишко, повесил его на спинку стула и начал негромко и просто свою великую пророческую речь:
«Вы должны быть первыми строителями коммунистического общества среди миллионов строителей, которыми должны быть всякий молодой человек, всякая молодая девушка».
Бессмертные ленинские слова стали с тех пор для комсомола программой и уставом. С этими словами комсомольцы шли на штурм Перекопа. С ними начинали первые пятилетки. Теперь стоят на советской земле как гордые памятники их труду Комсомольск-наАмуре, Магнитка, Днепрогэс, «Азовсталь», Харьковский тракторный, «Уралмаш». Эти города и заводы — этапы истории комсомола.
В шестой пятилетке, когда промышленности недоставало угля, партия призвала комсомол строить угольные шахты в Донбассе.
Никогда еще не было в истории, чтобы шахты строились так быстро.
Комсомольцы каждой области Украины взяли на себя обязательство построить одну-две шахты. Из Киева и Днепропетровска, из Одессы и Харькова шли эшелоны, разукрашенные лозунгами, веселые, песенные. Двадцать пять тысяч комсомольцев прибыли в Донбасс и пошли на штурм неприступных недр.
Что ожидало молодых строителей?
Начиналась осень. Впереди два месяца слякоти, а потом ударят морозы, закружат метели. Жилья вблизи строительства нет, дороги раскисли.
Вышли комсомольцы в степь, открытую всем ветрам. Долго не забудут ребята и девушки этой эпической стройки.
Едва сняли верхний слой земли, в стволах показался камень. Включили электрические сверла. Победитовая сталь перегревалась, сверла садились — чересчур крепким был песчаник.
Во многих шахтах путь преградили плывуны, в штреках прорывалась вода. На поверхности дождь сменялся мокрым снегом. Приходилось на руках вытаскивать застрявшие в грязи самосвалы — некогда было ждать тягачей или кранов.
На «Волынской-комсомольской» в глубоком стволе проходчик Суровцев нырнул в ледяную воду, чтобы зацепить тросом оборвавшийся и затонувший тяжелый cкип.
На «Полтавской-комсомольской № 2» дружными усилиями погасили подземный пожар.
Зимой обледенели стволы на «Донецкой-комсомольской № 1». Лед скалывали добровольцы после смены. Проходчики бригады Игоря Петрова работали по пояс в воде. Приходилось каждые двадцать минут менять спецовки. Их недоставало. Тогда все, кто работал на поверхности, отдали проходчикам свою спецодежду.
Все было в дни этой великой стройки — и подвиги и жертвы. Все выдержали, все преодолели.
Комсомолец — имя гордое. Оно обязывает к труду и терпению, к смелости и упорству, к борьбе и верности.
Пусть же славные дела комсомолии войдут в историю. Ведь они и творят ее своими молодыми, пропахшими углем и железом, мозолистыми руками.
ДНЕПР ШИРОКИЙ
Нигде еще нет вывески,
И многим невдомек,
Что это Ново-Киевский
Приморский городок.
В. Комашков
С высоких обрывистых круч Вышгорода открываются неоглядные дали днепровской поймы. На десятки километров раскинулись песчаные берега, поросшие лозняком, синеводые рукава великой реки, сосновые леса, пропадающие за горизонтом, села, разбросанные то здесь, то там. Говорят, будто в яркий солнечный день отсюда виден Киев.
Осенью 1943 года войска Воронежского фронта вышли на левый берег Днепра против Вышгорода и стали готовиться к штурму.
Ночью, под прикрытием темноты и непогоды, первая группа форсировала старицу — один из рукавов старого русла — и закрепилась в густом лозняке на песчаном острове. Находился остров между лесистым левым берегом и маячившим вдали, скалистым и неприступным, как крепость, правым берегом. Гитлеровцы сосредоточили там до шести дивизий. Героям днепровского штурма надо было преодолеть огромное, открытое всем наблюдателям и огневым точкам врага равнинное пространство, пересеченное главным руслом Днепра.
На острове у Вышгорода погибло немало отважных сынов Родины. Жители этих мест рассказывают, что, если и теперь зачерпнуть пригоршню песка, непременно попадется с десяток осколков и пуль.
Остались от тех лет воспоминания и памятники. Один из них стоит в селе Ново-Петровцах, что между Вышгородом и Лютежем. Здесь еще сохранились блиндажи командования фронтом, и на высоком пьедестале словно вечный часовой стоит бронзовый воин. Лицо у солдата мужественное и суровое. В добрых, привыкших к труду руках он сжимает оружие и зорко смотрит вдаль, будто видит прошлое и охраняет будущее.
* * *
После войны у высот древнего Вышгорода развернулось мирное наступление. На песчаном острове, где обильно пролилась кровь бойцов памятного днепровского штурма, сыновья создавали памятник героям-отцам и в дар будущим поколениям — Киевскую комсомольскую ГЭС.
В синеватой туманной дали двигались краны, переносящие по воздуху тяжелые грузы, и, словно из воды вырастая, поднималась над рекой серая громада бетонной плотины.
Мы стояли высоко над Днепром, на легендарных кручах Вышгорода.
Начальник строительства Григорий Иванович Строков, опытный инженер, соорудивший уже не одну электростанцию, указывал рукой то в одну, то в другую сторону, будто командовал раскинувшейся на десятки километров армией.
В спокойном деловом рассказе раскрывалась волнующая картина будущего.
Я слушал деловой, подкрепленный цифрами, а по сути своей волнующий рассказ Строкова и думал, что начальники строек тоже поэты. Да и нельзя иначе: каждая стройка — это поэма! Правда, я еще не перелистывал страниц этой поэмы, я только видел ее с птичьего полета. Мне еще предстояла встреча с героями одной из самых героических поэм.
Мы едем вдоль Днепра. Позади остались сосновые рощи Пущей Водицы. По правую сторону шоссе сложены блоки сборного железобетона. Их осторожно грузят на могучие МАЗы, и те везут их к будущей плотине. Слышен рев тракторов, самосвалов, бульдозеров. Земля содрогается от их гула, и наш «газик» юрко объезжает их по обочине.
— А вот и она, Киевлянка наша... — проговорил Строков с оттенком отеческой гордости. Еще бы: он, как полководец и стратег, видел здесь все и даже то, чего еще не было. А я был оглушен грохотом стройки и должен был сдерживать эмоции, чтобы разобраться в торжественной и суровой музыке трудового дня.
В котловане в окружении мощных подъемных кранов рождалась плотина. В ее бетонном теле видны были круглые, будто просверленные, отверстия. Это «стаканы», в которых поместятся турбины. Сквозь эти отверстия помчатся воды Днепра, вращая
