Александр Петряков - Сальвадор Дали. Божественный и многоликий

На этой же выставке в галерее Пьера Колла была представлена и одна из самых скандальных картин Дали под названием «Вильгельм Телль». Она так понравилась Андре Бретону, что он приобрел ее, никогда с ней не расставался и с восторгом показывал друзьям. Дали написал не одну работу на тему Вильгельма Телля, поэтому написанную позже «Загадку Вильгельма Телля», возмутившую Бретона и его соратников, не надо путать с этой, о которой сейчас говорим.

С первого взгляда видно, что сюжет ее и содержание навеяны сложными отношениями с отцом, представшим здесь в образе главного персонажа. Он изображен с вывалившимся из трусов мужским достоинством (помните, мальчик Сальвадор наблюдал в детстве драку отца с клиентом, когда у родителя вывалилось то же самое, похожее на сосиску?). Его правая рука с прямым указательным пальцем простерта в сторону юноши, прикрывшего лицо левой рукой, а правая, с будто бы снятой до локтя кожей и видимой анатомией мускулов и тоже с напряженным указательным пальцем, динамично выброшена навстречу руке персонажа.

Возникает ассоциация с росписью Микеланджело в Сикстинской капелле, где Бог Отец протягивает руку с выпрямленным указательный пальцем к указательному пальцу Адама, как бы тем самым вдыхая в него жизнь и даруя бессмертный дух.

Но намерения бородатого персонажа здесь, похоже, совершенно противоположные. В его левой руке ножницы, и ими он явно хочет оскопить закрывшего в ужасе лицо юношу, гениталии которого прикрыты большим листом, венчающим ветку срубленного дерева, под которым стоит гнездо с яичками.

Непонятно, осуществил ли злодей свое намерение или нет, во всяком случае, на торце прямоугольного камня, о который опирается коленом персонаж, изображена полуобнаженная женщина, а рядом с ней — огромный, размером с женщину, вертикально стоящий пенис.

На плече главного персонажа стоит круглый табурет, где восседает пианист с лицом, похожим на лицо персонажа. На пианино лежит мертвый осел (цитата из «Андалузского пса») с глазной впадиной, напоминающей физиологическое отверстие, то ли женское, то ли общее для обоих полов. Какую музыку извлекает пианист из висящего между небом и землей и как бы раскоряченного инструмента? Вероятно, зловеще-тревожную, ее звуки словно подгоняют летящего над пианино в страхе жеребца с оскаленными зубами и прижатым к животу детородным органом.

Да, мотив кастрации здесь очевиден, и картина в целом может быть истолкована психоаналитиком в этом направлении, как страх сына утратить возможность обрести свою семью и продолжить род из-за того, что отец лишает его наследства.

Впрочем, что касается продолжения рода, Дали это и не грозило. Вскоре после выставки в галерее Колла Гала попала в больницу по поводу фибромы матки. Ей удалили яичники, и Дали узнал после операции, что она не сможет больше иметь детей. Гала была для Дали на протяжении всей его жизни единственным живым существом, кого он любил преданно и страстно, поэтому он был страшно потрясен болезнью Галы, возможностью ее утраты, но едва ли тем обстоятельством, что у него не будет детей, а их, по его собственному признанию, он не очень и любил. Но… Но, дорогой читатель, трудно представить себе, как развивалось бы творчество художника и как бы отразилось появление детей в его жизни и судьбе. Не будем гадать, мы просто констатируем, что для взлета всех его потенциальных возможностей ему нужна была Гала и только Гала, именно она стала источником его вдохновения, озарений, ошеломляющей плодотворности и стимулятором невероятной работоспособности, которую он сохранил до преклонных лет.

Нет ли здесь высшего промысла? Или, быть может, происков той неведомой темной силы, что вмешалась в жизнь героя романа Томаса Манна «Доктор Фаустус» Адриана Леверкюна? Напомним читателю, что Леверкюн, учившийся на богослова, но ставший композитором, однажды попадает в бордель, но убегает оттуда, не воспользовавшись, что называется, услугами, точь-в-точь, как Дали в Париже. Но через некоторое время неодолимое и роковое влечение приводит его к проститутке, которая и заражает его сифилисом. Он обращается к врачу, но когда приходит к нему на прием во второй раз, видит, что арестованного эскулапа ведут в полицию. Второго он нашел по справочнику, но и тот вскоре умирает, поэтому болезнь остается недолеченной. Как известно, зримые признаки болезни (язва с твердым шанкром) быстро исчезают, поэтому Леверкюн больше к врачам не обращался. Но коварство этого недуга заключается в его поздних проявлениях, причем бледные спирохеты поражают центральную нервную систему и, медленно поднимаясь по позвоночному столбу, могут поселиться в мягкой оболочке мозга. Своей разрушительней работой они так возбуждают мозговую деятельность, что он начинает работать как бы с постоянно встроенным стимулятором в виде колонии пресловутых спирохет.

Томас Манн развивает эту тему не только в этом романе, но и в эссе «Философия Ницше в свете нашего опыта», где объясняет гениальность Ницше также воздействием на его мозг венерической болезни. Писатель делает вывод: гений и болезнь, равно как болезнь и любовь, — понятия совершенно неразрывные и очень тесно между собой связанные. И это отчасти подтверждается: сифилитиками были не только Ницше, но и многие другие — не будем перечислять — известные деятели культуры и политики, в том числе и советской.

Томас Манн и в «Волшебной горе» описывает романтическую самоценность любви, словно бы приправленной этаким эликсиром возвышающей и обостряющей чувства болезни. Разве мог бы главный герой произведения Ганс Касторп испытать такое же волнующее, сильное, острое и одухотворенное чувство, какое он испытал к больной туберкулезом мадам Шоша, скажем, к какой-нибудь «цветущей дурынде» там, на равнине, в мире обыденности и буржуазных ценностей? Конечно же нет. Так и в «Докторе Фаустусе» Манн говорит, что подлинный талант нуждается во вспомоществовании — болезни, способной возбудить, ударить, заставить интенсивно работать мотор воображения…

Любопытен разговор Леверкюна с чертом, предложившим композитору сделку: 24 года он будет творить и удивлять мир гениальными озарениями, но за это должен будет отдать душу. При этом прислужник сатаны признается, что это он подсунул Леверкюну больную девчонку и убрал с дороги болезни, стимулирующей гений композитора, врачей («этих портачей мы устранили»).

В 1980 году у Дали с обостренной силой стали проявляться признаки паранойи из-за сложных отношений с Галой, влюбившейся на старости лет в Джефа Фенгольта, исполнителя главной роли в рок-опере Уэбера «Иисус Христос — суперзвезда». В Порт-Льигат приезжает врач, профессор Хуан Обиолс, и умирает от сердечного приступа прямо на глазах у Галы, а его преемник Рамон Тексидор падает с лестницы и ломает ногу. Какое сходство ситуаций, описанных в «Докторе Фаустусе»! И здесь Некто устранил врачей, недвусмысленно указав Гале ее предназначение: