Освобождая Европу. Дневники лейтенанта. 1945 г - Андрей Владимирович Николаев
– Товарищ старший лейтенант, – слышу я снизу осторожный и сдержанный голос Смилыка, – пушкари орудия на прямую наводку выкатывают. Там вроде как подозрительный шум моторов издаля слыхать.
Спустившись вниз и выбежав за околицу, я увидел батарею ЗИСов, занимавшую огневые позиции и поспешно готовившуюся к бою.
– Что за тревога? – спрашиваю у командира батареи, старшего лейтенанта.
– Танки прорвались.
– Сколько?
– А черт их знает!
– Откуда?
– Идут на северо-запад вдоль берега. То ли своих догоняют, то ли контратакуют. Непонятно. Бронебойным, – крикнул он своим, – заряжай!
Я пошел на узел связи и сказал Камбарову:
– Вызывай Коваленко.
Доложив ситуацию, я запросил штаб:
– Будут ли какие конкретные указания на этот счет?
– Усилить наблюдение. Организовать круговую оборону. Держать штаб в курсе событий. Командир полка уже выехал на НП.
Выставив наблюдательные посты в дополнение к основному со стереотрубой, я решил влезть по лестнице на стог сена, откуда мне было удобно просматривать долину – место возможного появления танков противника. Но лишь только я приблизился к стогу, который стоял в некотором отдалении от хутора, как навстречу мне вышли два здоровенных венгерских гонведа – усатых, скуластых и мрачных. Инстинктивно схватился я за револьвер, но тут же услышал знакомое:
– Ниньч, ниньч. Нем собат!
Опомнившись, я увидел, что руки обоих гонведов подняты вверх. Они оказались местными мужиками, дезертировавшими из армии и всю ночь прятавшимися в сене, пока мы ночевали в их доме.
– Товарищ старшлейтенант, – кричит Поповкин, высунувшись из слухового окна на чердаке, – танки идуть!
– Сколько машин и куда идут?
– Куда? А, видать, мимо нас идуть.
Теперь уже отчетливо был слышен гул моторов и лязг гусениц. Сообщив в штаб полка обстановку, я полез на крышу. Танки шли параллельно фронту наших позиций в километре с небольшим. Было их не более десятка. Внизу грянул залп дивизионок, второй, третий. Батарея работала вовсю. Немецкие танкисты, очевидно, поняли, откуда по ним бьют, и стали огрызаться. Несколько снарядов легло совсем близко от хутора – с крыши дома посыпалась черепица. Я спустился вниз. Батарея продолжала вести огонь, и оба венгерских гонведа таскали пушкарям снаряды. Была или нет подбита хоть одна машина противника – неизвестно. Очевидно, танки все-таки проскочили и ушли на запад. Батарея ЗИСов снялась с позиций и ушла. А на НП появился подполковник Шаблий и, ни о чем не спрашивая, приказал сматывать связь, собираться и готовиться в путь.
– Полк получил приказ: выходить на рубеж реки Раба. Направление через город Папа.
Не успели мы собрать свое имущество, а Панченко уже гудел своим «шевроле».
– Привет старшому! – крикнул он, помахав мне рукой. – Как ночевали? Слыхал, мимо вас танки драпали?
– Та шо ты, земляк, брешешь, – Ефим Лищенко скорчил наивно-глупую физиономию, – яки таки ж танки? Ты шо?! Тож нашему Поповкину во сне узвиделось – вин до сих пор усё у сознание нэ прийдет.
Часа через три головные машины колонны 534-го минометного полка проходили по улицам города Папа. Это был второй венгерский город после Мора, через который проходил наш полк. Толпы любопытного народа запрудили улицы. День выдался по-летнему жаркий, и венгры в легких праздничных костюмах с интересом смотрели на идущие мимо ряды машин, конных повозок и пеших солдат. Мадьяры стояли вдоль домов по тротуарам – старики и люди среднего возраста молчали, а детвора и молодежь что-то кричали, смеялись и махали руками. Вот тут-то и произошел инцидент, наделавший немало шума и попортивший нервы нашему майору Куриленко.
У солдат в машине оказался солидный мешок денег – венгерских пенгю. Откуда он к ним попал и где они его взяли, официально выяснить так и не удалось. Деньги в мешке были в пачках купюрами по сто пенгю, как это обычно принято упаковывать во всех банках по всему миру.
Я сидел в кабине, рядом с Панченко, ничего не подозревая. Как вдруг на моих глазах произошло нечто необычное и непредвиденное: люди стали вдруг кидаться под машину с выражением одержимости на лицах.
Панченко заорал, смачно выругался и изо всех сил нажал на тормоза. Машину ковырнуло носом, и она остановилась. В кузове солдаты ржали гомерическим хохотом. Я еще не мог сообразить: что, собственно, произошло? Тут до меня долетели слова Панченко:
– Во гады, чё делают – в толпу пенгами швыряют.
В воздухе порхали бумажные купюры, и люди жадно хватали их, ползали за ними по земле и под машиной.
– А ну, прекратить немедленно! – крикнул я, открыв дверцу кабины.
Успокоить мадьяр и продолжать движение стоило немалого труда. Кое-кто из жителей еще некоторое время бежал рядом с «шевроле», крича и показывая жестами, чтобы солдаты и ему бросили «дармовых пенгю». Наше дурачье, захватив такое богатство, даже не задумалось о том, что деньги эти могут быть в цене. Но солдату, в принципе, ничего не нужно, и деньги для него не имеют цены – они становятся всего лишь источником веселой, а по сути, злой шутки. Мешок с деньгами я отобрал и сдал в особый отдел.
Солдат вызывали, допрашивали. Но никто из них не раскололся. Позднее я узнал, что подобрали они его где-то в разбитой венгерской автомашине, и он несколько дней валялся среди батарейного имущества, пока кто-то не сообразил «пустить его по ветру».
Миновав город Папа, колонна полка пошла по шоссе через Ньярад, Немешцалог, Мершевар, Кенемешсцентмартон, Венек и до Кеньери, покрыв расстояние в 36 километров. Укрыв полк – автотранспорт, орудия, людей – в небольшой рощице на восточной окраине Кеньери, подполковник Шаблий пригласил старших офицеров полка и начальников служб на короткое совещание.
– Вчера, 26 марта, – говорит Шаблий, – один из батальонов наших наступающих войск с ходу форсировал реку Раба и захватил на ее западном берегу достаточно обширный плацдарм. Однако, после ударов авиации противника, батальон был атакован немецкими танками и отошел на исходный рубеж. Раба – приток Дуная – течет в северо-восточном направлении по совершенно открытой западно-венгерской равнине.
