Афанасий Никитин - Владислав Александрович Толстов
В 1459 году в церковном календаре наблюдалось редкое явление: Пасха совпала с праздником Благовещения. Последний раз такое случилось в 1380 году, отмеченном памятью Куликовской битвы. До исполнения седьмой тысячи лет в 1492 году подобного соединения больше не приходилось. На это многозначительное совпадение обратил внимание еще составитель пасхалии в знаменитом «Сборнике преподобного Кирилла Белозерского». На фоне тревожных ожиданий близкого светопреставления оно показалось ему знаменательным и выразилось в следующих словах: «В лето 6967: круг солнцу 23 и луне 13, индикт 7, фе-мелио 26. Зде страх, зде скръбь, зде беда велика. В распятии Христове сии круг бысть. И се лето на конци явися, в неже чаем въсемирное Твое пришествие. О Владыко, умножишуся безаконие на земли, пощади нас, о Владыко, исполнь небо и земля славы Твоея, пощади нас».
Эта молитва-предостережение широко разошлась по многим тогдашним рукописным пасхалиям. Оттуда и позаимствовал ее создатель Успенского летописца. Под 6967 (1459) годом он отмечает: «Того же лета бысть Благовещение на Пасху. Писано в пасхалии: Братиа, зде страх, зде беда велика, зде скорбь немала!» Далее приведен весь текст рассуждения в пасхалии. Однако итог этого зловещего года летописцу уже известен: «И того же лета не бысть ничто же». Несостоятельность пророчества он считает нужным оправдать традиционным суждением: «Господь бо не хощеть смерти грешником, но ожидая покаяния. Рече Господь: не весте дни и часа, в ньже Сын человеческий приидеть». Иначе говоря, по великой милости Божией людям вновь дана некоторая отсрочка, чтобы они успели покаяться и в урочный час предстать перед престолом грозного Судьи в более пристойном виде.
Среди пространных рассказов о войнах с татарами, о наступлении великого князя Ивана III на Новгород, о строительстве Успенского собора в Московском Кремле и прочих событиях тех лет постоянно всплывает тема приближающегося светопреставления, на фоне которого все земное становится жалким и бессмысленным. «Из-под привычного покрова повседневности вдруг поднимаются рога апокалипсического зверя», – пишет об этом историк Николай Борисов.
* * *
Борис Александрович правил Тверью без малого сорок лет и скончался 27 февраля 1461 года в чрезвычайно преклонных для того времени годах – ему было под 80. Понятно, что смерть князя произвела сильнейшее впечатление на жителей Твери – в мир иной ушел правитель, при котором выросли несколько поколений тверичей (и не забывайте – грядут последние времена, все ждут конца света). Борис Александрович скончался за четыре года до того, как Афанасий Никитин отправился в свое путешествие, так что наш герой, безусловно, застал этого правителя, жил при нем, занимался своей коммерцией по законам, которые действовали в Твери…
Очень может быть, что идея торговой поездки, которая породила «хождение», была тем или иным образом связана именно со смертью князя Бориса. Но не будем гадать – лучше полистаем «новостные ленты» XV века от момента смерти князя Бориса до начала путешествия Афанасия Никитина (весна 1468 года). Посмотрим с точки зрения тверского купца, бизнесмена, предпринимателя, человека, который рискует собственными и заемными деньгами, везет товары, за сохранность которых отвечает. Попытаемся понять, чем он руководствовался при выборе маршрута для очередной торговой поездки. Начнем с черноморского направления – оно почти сразу отпадает. В Европе после падения Константинополя продолжаются завоевательные походы турок-осман. К началу 1460-х турки плотно контролировали всё черноморское побережье. В Крыму на Кафу и Аккерман совершались постоянные регулярные набеги морских пиратов, поддержанных османским флотом – пираты разоряли склады, захватывали товары и брали купцов в заложники, отпуская за выкуп (вспомним, что «тетрати» Афанасия Никитина в Москву доставили русские купцы, которые кружным путем – через Крым – возвращались из турецкого плена). То есть ехать торговать через Черное море – не вариант.
Северная Европа, путь через Новгород? Тоже отпадает, потому что в 1456 году московское войско Василия II разорило богатую торговую Старую Руссу, перекрыв пути между Новгородом и Европой. В «землю аглицкую» через северные территории тоже нельзя – в Англии уже несколько лет бушует гражданская Война Алой и Белой розы, по европейским дорогам кочуют толпы беженцев, в лесах прячутся беспощадные разбойники… Отпадает.
В Валахию, через нынешнюю Молдавию (кстати, Афанасий Никитин упоминает эти земли в «Хождении» – возможно, он бывал там во время предыдущих поездок)? Но там тоже кипит война – турки свергают господаря Валахии Влада Цепеша (известного ныне как Дракула) и пытаются, хоть и не так успешно, сделать то же с его молдавским соседом Стефаном Великим. Отпадает.
Может, попробовать пеший маршрут к Волге, через Рязань и Серпухов? Нет, лучше не надо. Серпуховское княжество только что разорено московским войском, князь Василий Ярославич захвачен и отправлен в ссылку. К Москве присоединены Муром, Нижний Новгород и другие окраинные земли Руси. Соответственно, ехать с материальными ценностями в те места – не лучшее бизнес-решение.
Таким образом, единственным более-менее безопасным для торговли маршрутом остается путь в низовья Волги, в богатые мусульманские государства. Тем более что оттуда приходят хорошие новости: в 1459 году основано Астраханское ханство под эгидой бывшего хана Большой Орды (так именовался остаток распавшейся Золотой Орды) Махмуда. И там первым делом устроили «великое татарское торжище», городище Шареный бугор. Выгодное местоположение способствовало налаживанию торговых связей Хаджи-Тархана, будущей Астрахани с Хорезмом, Бухарой, Казанью. На невольничий рынок в Хаджи-Тархан привозились рабы из Крыма, Казани, Ногайской Орды. Установились торговые отношения и с Русью, в Хаджи-Тархан потянулись московские и тверские купцы.
Афанасию было понятно, что деловую поездку лучше не откладывать: в Твери сменилась власть, и начались, скажем так, неприятные брожения, грозящие серьезными последствиями для княжества и его жителей.
* * *
После смерти Бориса Александровича тверским князем стал его сын Михаил Борисович, взошедший на престол в восьмилетнем возрасте. Полноценным правителем Михаил по своему малолетству быть не мог. А кто же тогда правил в Твери? О политической активности матери Михаила, великой княгини Настасьи, ничего не известно. Епископ Моисей, которому доверял покойный князь Борис, лишился кафедры и был отправлен «на покой» в Отроч монастырь. Кафедру возглавил бывший до того архимандритом этого же монастыря Геннадий Кожа. А фактическими правителями Твери стали влиятельные тверские бояре, братья Семен и Борис Захариничи. Как и всякие временщики, они старались обеспечить себе гарантии, и поэтому первым делом поспешили убрать Моисея, чтобы завоевать расположение Москвы. Новый епископ Геннадий сразу же отправил послание новому московскому митрополиту Феодосию, сменившему умершего Иону. На самом деле оно было адресовано не митрополиту, а великому князю Василию,
