Противостояние президенту США. Откровения бывшей помощницы Байдена - Тара Рид
Тед был на испытательном сроке и посещал занятия по управлению гневом. Было пасхальное воскресенье, и он пришел навестить нас с Микаэлой на нашем новом месте. Это был последний раз, когда мы общались без юридических ограничений. Он немного поиграл с Микаэлой и ее пасхальной корзинкой, а потом дочь пошла вздремнуть. Я стояла в неловком молчании, желая, чтобы он просто ушел.
– Пойдем приляжем, – сказал он, – мне нужно прилечь.
О том, что произошло дальше, я никогда не рассказывала публично и редко говорила кому-нибудь наедине. Молния может ударить дважды? В моем случае – да.
На поясе Теда висел охотничий нож в кожаном чехле. Он собирал такие ножи. Тед отстегнул его и положил возле кровати. Он хотел поцеловать меня, но я начала сопротивляться.
– Ах, цыганочка, я скучаю по тебе, – он рассмеялся.
Мне так хотелось думать, что Тед изменился, и наша семья может быть вместе! Раньше он говорил со мной о своих эмоциональных проблемах и уверял, что очень старается с ними справиться. Мне так хотелось верить ему! Мне было нужно, чтобы он попытался стать лучше, чтобы мы были семьей. Я села на кровать, а он игриво оттолкнул меня назад, целуя.
Внезапно я почувствовала приступ клаустрофобии и захотела уйти. Он опять толкнул меня, но уже с агрессией. Удерживая мои руки, он посмотрел в сторону ножа. Я проследила за его взглядом и в панике попыталась встать.
– Тара, перестань, или ты разбудишь Кики. Что с тобой? Ты позволишь мне закончить то, что мы начали? – сказал он свирепо.
Казалось, он считал меня виноватой. Я увидела его пустой взгляд, обмякла и не сопротивлялась, когда он стягивал с меня платье и нижнее белье. Он вошел в меня, и я почувствовала острую боль. Я лежала неподвижно и смотрела в окно на деревья, пока он двигался надо мной. Я оцепенела. Представила, как сверкают на солнце листья и перестала замечать, что он со мной делал.
Тед ушел, а у меня текла кровь от его грубых движений. Всю ночь я думала о том, что произошло, и утром пошла в полицию.
Брюс Уэст, инспектор, контролировавший Теда на испытательном сроке, каким-то образом был связан с семейным ресурсным центром в Сан-Диего и прошел обширную подготовку по предотвращению домашнего насилия. Я рассказала ему о нападениях, угрозах, о том, что случилось с моей дочерью, и о пасхальном обеде. Брюс долго молчал.
– Игнорирование запретительного судебного приказа и посещение дома является нарушением испытательного срока, – напомнил он мне.
– Но подождите, я впустила его и пошла с ним на контакт, – пыталась я хоть как-то защитить Теда.
– Вы не ограничены в правах. По закону ограничения наложены на Теда, – медленно произнес Брюс тоном врача, сообщающего пациенту диагноз.
На той же неделе Брюс позвонил мне и попросил зайти.
– Я предупреждаю Вас согласно правилу Тарасовой[40].
– Что это значит? – спросила я.
Он спокойно объяснил, что существует закон, который был разработан для предупреждения потенциальных жертв о том, что их жизни угрожает опасность. Я сидела тихо. Правило Тарасовой возлагает на социальных работников обязанность устно сообщить предполагаемой жертве о предсказуемой угрозе насилия. Я продолжала молча слушать.
– Я уполномочен сообщить, что Ваша жизнь, и жизнь Вашей дочери в непосредственной опасности, и вам нужно уехать и искать защиты.
Он дал мне направление в местный приют для жертв домашнего насилия. Я ушла потрясенная. В тот же день я собрала вещи и покинула дом.
Один из последних инцидентов с применением насилия произошел с моей матерью, которая наблюдала за визитом Теда к Микаэле. Тед попытался взять дочь на руки, но, когда мама запротестовала, толкнул ее на землю. Из-за полученной травмы маме пришлось заменить тазобедренный сустав.
В 1999 году Тед был лишен родительских прав за жестокое обращение с дочерью. Позже в том же году я получила известие о том, что ФБР делало анализ ДНК Теда в связи с двумя делами о пропаже женщин (Кристен Смарт и Кристен Модафари), потому что он был «лицом, представляющим интерес». У Теда были все признаки социопата. Я знаю это только потому, что накануне Дня Благодарения сотрудники ФБР в течение шести часов задавали мне вопросы о Теде. Они упомянули конкретную книгу, и я знала, что она у него была и он ее читал. Меня это озадачило, но они не отвечали на вопросы, а только задавали их. Я понятия не имела, почему ФБР интересовалось Тедом. Мне только сказали, что им нужно мое сотрудничество. А мне было уже все равно. Я просто хотела стереть все воспоминания о нем и начать новую жизнь.
Любовь, о которой я мечтала и когда-то чувствовала к отцу моего ребенка, была разрушена враждебными телефонными звонками, судебными документами, обвинениями и домашним насилием. Не было даже подобия тех, кем были я и он, когда встретились.
Я смутно вспоминала его образ: нежный, высокий, с широкой открытой улыбкой, играющий на гитаре. Я не могла примирить свое представление о нем с развернувшейся реальностью и ужасной болью, которую он причинил нам с дочерью.
В последующие годы я существовала. Спала, ела, смеялась, плакала, работала, смотрела фильмы, стирала, любила дочь, но не чувствовала, что являюсь творцом своей судьбы. Я была призраком в своей собственной жизни. У меня болела душа не только за себя, но и за дочь. Ведь я так хотела, чтобы у Микаэлы кроме любящей мамы был еще и безоговорочно заботливый отец.
В тот день я внимательно выслушала инспектора и начала свой путь к пониманию концепции домашнего насилия не только на юридическом уровне, но и на личном опыте. Я также воспользовалась рекомендациями Джуди и нашла для дочери психотерапевта, которая специализировалась на игровой терапии. Череда событий, произошедших в тот год, привела к тому, что я получила полную опеку над ребенком, а Тед был лишен родительских прав.
Глава 11. Боудикка
Чтобы выиграть битву, нужны навыки, а чтобы выиграть войну – мозги.
Боудикка
Эта глава – для смелых женщин, которые не боятся встать и заявить о себе. Для жертв, которые смогли выжить. Помните о своей силе и своем праве быть здесь. Эта
