Адольфо Камински, фальсификатор - Сара Камински
Открыв еще одну дверь, ты оказалась бы в типографии. Посередине стеклянная витрина, а в ней – настоящее сокровище, музейный экспонат, мой драгоценный литографский станок, который я долгие годы хранил в разобранном виде. Рядом на столе литографский камень-известняк. На него наносят изображение особой тушью. Затем протравливают слабым раствором кислоты. Повсюду на стенах штыри с валиками для нанесения туши. Тут тоже большие рабочие столы, цинковые пластины и приспособления, помогавшие перенести рисунок на камень под давлением. Еще несколько бумагорезальных машин. Листопрокатный станок, изготовленный мной собственноручно, чтобы прессовать картон нужной толщины. Бесконечные полки с чернилами и красителями всех цветов радуги.
Снова дверь. Коридор. Лестница на просторный чердак. Справа склад. Слева фотостудия. Здесь я фотографировал, спал, ел, принимал гостей.
Можно выйти из типографии через третью дверь, миновать столовую и оказаться опять в приемной, очертив полный круг. Моя любимая лаборатория. Мое убежище. Крепость.
Жизнь иногда преподносит нам странные подарки. Помнишь Гумара, ксенофоба и шовиниста, мастера фотогравюры, одно время помогавшего Сопротивлению? Так вот, эта прекрасная лаборатория досталась мне отчасти благодаря ему. Как только я начал работать на сеть Жансона, возникла настоятельная потребность в нормальном помещении. В двух крошечных комнатках съемной квартиры, в одну из которых я сложил огромное количество вещей и материалов, превратив другую в фотостудию, не развернешься.
Поневоле пустился на поиски. Как всегда, без сантима в кармане. Франсис сразу же предложил оплатить все мои расходы, жилье и покупку оборудования, зная, что отныне я стану трудиться для него день и ночь, однако я отказался от его финансовой поддержки. По двум причинам. Во-первых, заранее смету не составишь, ведь неизвестно, каков объем предстоящей работы и что именно для нее потребуется. Во-вторых, принимая вознаграждение, я стал бы наемником, и целиком зависел бы от работодателя. Больше всего на свете я дорожил своей независимостью. Вдруг сеть сменит курс? Начнет убивать мирных граждан, устраивать теракты? Тогда я немедленно расплююсь с ними и уйду, поскольку ничем не обязан им.
Однако свобода стоит недешево. Мне предстояло расстаться с прежними коллегами и организовать собственное фотоателье, чтобы успешно совмещать легальную деятельность с нелегальной.
Как-то раз, совершенно случайно, пробегая мимо Биржи, я сорвал со стены объявление о сдаче в аренду большой мастерской по скромным расценкам. Пришел, поглядел. Состояние ужасное, страшный разгром. Агентство печати, располагавшееся здесь прежде, разорилось. Грязь невылазная, стены сплошь забрызганы фиксативом, повсюду черная плесень. Никто бы на нее не польстился, но мне мастерская понравилась с первого взгляда. Я буквально влюбился. Арендная плата и стоимость коммунальных услуг до смешного низкие. Последний этаж. Я сразу заметил лестницу на чердак, никем не занятый, и два выхода: парадный и черный. Отлично! Соседей нечасто встретишь, да и в случае опасности можно потихоньку смыться.
Незамедлительно отправился к нотариусу, мсье Пёти, строгому властному человеку, лет под семьдесят. Объяснил, что мечтаю снять мастерскую, но прошу отсрочки: вот оформлю все бумаги на фотоателье, тогда заплачу за аренду.
– Сколько времени на это потребуется? – сурово осведомился он.
– Точно не знаю. Я иностранец, и прежде всего мне нужен надежный поручитель.
При слове «иностранец» мсье Пёти недовольно сдвинул брови, будто услышал скабрезность.
– И откуда вы к нам приехали?
– Из Аргентины.
– Чем намерены заниматься?
– Репродукциями, черно-белой и цветной фотографией, а также фотогравюрой.
Внезапно его лицо прояснилось, будто он вспомнил нечто приятное и трогательное.
– С фотогравюрой и у меня многое связано. Мой лучший друг, ныне, увы, покойный, был мастером фотогравюры. Великим мастером! Преподавал в школе Этьен.
– Как его звали?
– Анри Гумар.
– Я тоже с ним знаком. Он был моим учителем.
Отныне мсье Пёти принял живейшее участие в моей судьбе. Решил помочь ученику дорогого друга, которого горько оплакивал. Сам разрешил все мои затруднения. Перво-наперво вручил мне ключи от мастерской, чтобы я поскорее сделал ремонт. А главным поручителем в банке и владельцем фотоателье, пусть и номинальным, стал его сын, солидный сорокалетний господин, тоже нотариус, ярый приверженец антисемитской газеты «Минют». Честно говоря, о лучшем прикрытии я и мечтать не мог! Фальсификатор Фронта национального освобождения преспокойно работал за респектабельной спиной расиста, ты только представь!
Франсис и Даниэль в изумлении изучили каждый уголок лаборатории, задали мне тысячу вопросов. Тут и вправду было чему подивиться. Я показал, как в процессе фотолитографии пленка засвечивается через фотошаблон с определенным изображением. Как из смешения разных чернил получается нужный цвет. Наибольшее впечатление на них произвел мой архив в жестяной коробке: печати и удостоверения времен Второй мировой, групповые туристические визы для Хаганы.
– Стало быть, ты утверждаешь, что в мире не существует ни единого документа, который невозможно подделать? – спросил Франсис, пристально разглядывая в лупу бразильскую визу.
– Да, утверждаю. Все, что выдумал и осуществил один человек, другой вполне способен воспроизвести.
– Отлично! Нам как раз срочно нужны два швейцарских паспорта. Послезавтра чтоб были готовы.
Знаменитый швейцарский паспорт! С тех пор как я вернулся к ремеслу фальсификатора, особых технических трудностей не возникало. Да, поначалу я с трудом укладывался в сжатые сроки, отвык от спешки. Да, долго и утомительно приспосабливался к новым реалиям. Ведь нынешние французские удостоверения личности, водительские права, паспорта полностью отличались от прежних, которые были в ходу до 1950-х. К тому же меня не снабжали качественными образцами оттисков и печатей. Но швейцарский паспорт – нечто особенное. Он таил в себе множество загадок, бросал вызов фальсификатору. Так что я вовсе не был уверен, что справлюсь. Обложка с непривычной фактурой: особенная плотная бумага, необыкновенно легкая, прочная и вместе с тем гибкая, с рельефными водяными знаками. Ни один паспорт на свете не мог с ним сравниться. Хитроумная ловушка! До сих пор никому еще не удавалось его подделать, а я должен решить этот ребус всего за два дня!
Не теряя ни минуты, заперся в лаборатории и перепробовал всё, как обычно. Разные виды бумаги, целлюлозы, клея во всевозможных сочетаниях. Результаты первых опытов, увы, оказались плачевными. Вот прочный образец, вот гибкий, но как совместить эти свойства? Я упорно, настойчиво, с нуля возобновлял эксперименты. Менял соотношение элементов, добавлял новые ингредиенты…
Мучился сутки напролет, но так и не нашел разгадки. Ни малейшей зацепки, ни единого проблеска не брезжило в усталом мозгу. Мерил широкими шагами лабораторию, боролся со сном. Не время сдаваться! Нельзя отступить. Однако помимо утомления на меня напала нестерпимая головная боль. В глаза вонзились раскаленные иглы, дыхание перехватило. С такой не поспоришь, силой воли не переборешь. Пришлось лечь на деревянную скамью и ждать, пока отпустит. Я закрыл глаза, расслабился и буквально провалился в бездну сна.
Ты, наверное, не поверишь, но даже во
