Адольфо Камински, фальсификатор - Сара Камински
Странная получилась встреча. Аннет стала бы идеальной фотомоделью, но, по правде сказать, фотографировать ее мне так и не довелось. Она оказалась неординарным человеком, особенным, исключительным. Сразу заговорила со мной о подделке документов во время оккупации. Я сообразил, что это Марселин ей проболталась. Расспрашивала подробно, настойчиво, пришлось ей все выложить. Помню свой нескончаемый монолог: Вторая мировая, разведка и контрразведка, Хагана, группа Штерна. Наконец я умолк. Некоторое время молчала и она, а потом спросила, глядя мне прямо в глаза:
– А сейчас ты мог бы опять подделывать документы?
– Ради правого дела – да, безусловно!
Аннет едва заметно улыбнулась.
– Похоже, ты-то нам и нужен. Хочешь, познакомлю тебя с Франсисом Жансоном?
Франсис Жансон! Я уже знал это имя, а также кличку Профессор. Все настроенные против колониализма левые интеллектуалы, с которыми я в то время дружил, читали книгу «Алжир вне закона», написанную Жансоном в соавторстве с женой. Или, во всяком случае, слышали о ней. Еще он был главным редактором философского журнала Жана-Поля Сартра «Новые времена», горячо мной любимого. Ходили слухи, что Жансон поссорился с Камю, резко раскритиковал его книгу. О литературных достоинствах произведений Камю судить не берусь, но и мне однажды случилось сцепиться с ним во время жаркого спора об Алжире. Я тогда горько упрекал его в равнодушии, в невмешательстве. Само собой, мне хотелось поскорей увидеть вживую Франсиса Жансона!
Наша встреча состоялась в Латинском квартале, у Марселин. Войдя в гостиную, я с немалым удивлением сразу узнал его. Несколько лет назад я пришел к вдове Ромена Роллана, чтобы скопировать несколько фотографий из ее архива для книги о писателе, и застал там робкого молодого журналиста, хотевшего взять у нее интервью. Оказалось, что это Франсис Жансон. Однако теперь от былой застенчивости не осталось и следа. Наоборот, он излучал уверенность, стал решительным, обаятельным, харизматичным.
Невероятный человек! Интеллектуал, философ-экзистенциалист, он считал, что мысль не должна расходиться с делом. Точнее, что нельзя наблюдать за борьбой с колониализмом со стороны, не ввязываясь, лишь оценивая результаты. В Алжире он побывал дважды. Во время оккупации, в 1942 году, попал туда вместе с англо-американским десантом и обнаружил, что французским Алжиром правили убежденные сторонники правительства Виши, то есть коллаборационисты. После войны, в 1948 году, вернулся в Алжир с женой. Хотел подружиться с местным населением, разделить с мусульманами все тяготы и невзгоды. Узнал о повстанцах-националистах, стал активно им помогать. Франсис всегда подчеркивал, что только сторонник-француз мог преодолеть укоренившуюся враждебность, заложить фундамент франко-алжирского сотрудничества, разбудить левых во Франции и заставить их действовать. Подобно мне, он был убежден, что алжирцы добьются независимости в любом случае, благодаря французам или вопреки им. Основная идея Жансона: пусть Алжир победит в войне как можно быстрее, иначе не избежать напрасных потерь с обеих сторон.
Франсис спросил, готов ли я присоединиться к его сети.
– Конечно, – ответил я без раздумий.
– Сможете работать по-настоящему? – настойчиво повторял он.
– «По-настоящему» – это как?
– С полной нагрузкой и отдачей. Безупречно в смысле полиграфии. В быстром темпе: заказы будут срочными. Множество документов для людей различных национальностей. Вам удастся сфабриковать знаменитый швейцарский паспорт, который в принципе подделать невозможно?
Франсис перечислял все нужды сети и не мог остановиться.
Вот уж не думал, что так им пригожусь! Слова сливались в далекий гул, в смысл я больше не вникал, с печалью представляя, как Сара Элизабет напрасно ждала меня в Соединенных Штатах…
Через неделю я встретился с главным помощником Франсиса Жансона в «Ля Рюмри».
– Очень приятно, Даниэль, – представился он в ответ и вежливо привстал, приглашая меня за свой столик.
Типичный представитель буржуазии. Дорогой костюм, темный галстук, хорошие манеры. Высокий, спортивный, загорелый, будто вернулся с курорта. Мягкая замшевая салфетка на коленях. Допил виски и сейчас же подозвал официанта. Заказал себе еще виски. Я взял кофе со сливками.
Мы мгновенно перешли на «ты» и разговорились. На самом деле его звали вовсе не Даниэль, а Жак Виньес, он родился в Бордо и с детства дружил с Франсисом Жансоном. До вступления в сеть был примерным семьянином, отважным яхтсменом, спортивным обозревателем, владельцем небольшого семейного предприятия по производству фарфоровой сантехники, которое, впрочем, наводило на него скуку. Поэтому он сразу же согласился на предложение стать правой рукой Франсиса, наладил бесперебойное взаимодействие всех участников сети и, главное, тайные пути для беглецов. Основная его задача – переводить людей через границы. Он спасал алжирских полевых командиров и диссидентов от казни, а дезертиров от тюрьмы. Переправлял крупные суммы денег. Поначалу трафик шел через Испанию. Но по мере того, как война затягивалась и ужесточалась, росло количество дезертиров, требовалось все больше средств, налаживались поставки, возникла насущная необходимость в других каналах. Ему пришлось освоить все пограничные страны: Италию, Германию, Бельгию и Швейцарию, а не только привычную Испанию. Деньги, необходимые для продолжения вооруженной борьбы за независимость, собирали, пересчитывали и упаковывали во Франции, однако перевести их в Алжир мог лишь швейцарский банк. Таким образом, Даниэль стал отныне моим основным заказчиком, ему требовались тонны испанских, итальянских, швейцарских, германских, бельгийских и французских документов, чтобы агенты сети и люди, объявленные в розыск, могли безопасно пересечь границу.
Прощаясь, он передал мне большой запечатанный конверт с первым списком, вопреки возражениям оплатил мой счет и назначил следующую встречу через три дня.
Я возвращался в сильном смущении. Знакомство с Даниэлем меня озадачило. В чем причина? Мы беседовали с ним больше часа. И я, и Жансон, и все французы, помогавшие повстанцам, говорили примерно одно: нужно бороться во имя франко-алжирской солидарности, на деле доказать реальность истинно французских ценностей: для нас свобода, равенство и братство – не просто слова. Независимость Алжира неизбежна. Так что прекратим бойню поскорей, спасем от бессмысленной гибели наших мальчишек, вернем себе доверие и уважение алжирцев. В искренности и преданности Даниэля сомневаться не приходилось, он здраво и толково рассуждал. Однако кое-что меня насторожило. Первая наша встреча прошла не слишком гладко. Он трижды заказывал виски. Мне показалось даже, что язык у него слегка заплетался, мысли путались, голос был странным. Может быть, Даниэль опьянел? Не знаю, в принципе мы обо всем нормально договорились. Но три виски с утра… Может
