Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
В качестве «примера для подражания» и своеобразных «учебных пособий по демократии» «Донская речь» издала серию книжек, посвященных политическому и экономическому устройству зарубежных конституционных государств, а также опыту борьбы народов этих стран за свои права. Среди них брошюры Н.А. Кабанова «Права и обязанности английских граждан», А. Горбунова «Гарантии личной свободы в Англии», В.В. Водовозова «Всеобщее избирательное право на Западе», А. Быковой «Государственное устройство Северо-Американских Штатов» и т. п.
В книжках, издаваемых «Донской речью», демонстрировалось, что в истории России можно найти зачатки самоуправления и оно не является чужеродным продуктом, занесенным из-за рубежа. Этой проблематике были посвящены брошюры В. Алексеева «Народовластие в Древней Руси», «Самодержавие и общественное мнение», «Земские соборы Древней Руси»; «Роль челобитий и земских соборов в управлении Московским государством» и «Когда и почему возникла рознь в России между „командующими классами“ и „народом“» И.И. Дитятина и др.
Современную политическую направленность имели тексты, посвященные довольно отдаленным временам – даже английскому Средневековью. Это отлично понимали читатели. В небольшой рецензии, опубликованной в «Русских ведомостях» на издание отдельной брошюрой статьи известного медиевиста Д.М. Петрушевского
«Великая хартия вольностей» (1904), ее появление было названо как нельзя более своевременным. «Великая хартия вольностей, – писал анонимный рецензент, – первая решительная победа английского общества над королевской властью. В этом замечательном документе впервые сгруппированы вместе главнейшие гарантии политической свободы. Англия завоевала их в 1215 году, но еще до сих пор, то есть спустя семь столетий, эти гарантии остаются тщетными дезидератами во многих странах, в том числе и в некоторых европейских. Знаменитая 39-я статья Великой Хартии, которая говорит о том, что ни один свободный человек не может быть арестован или заключен в тюрьму без суда, – эта основа гражданской свободы, – некоторыми считается чересчур большою роскошью даже для культурной страны, и приходится доказывать, что административный произвол, разрушаемый принципами Великой Хартии, не есть что-либо такое, без чего не может жить организованное общество».
Несмотря на дешевизну изданий, издательство, по-видимому, приносило определенную прибыль или, по крайней мере, не было убыточным. То, что терялось на цене, компенсировалось за счет тиражей и скорости оборота. Для оптовых покупателей была предусмотрена гибкая система скидок; так, книжные склады и магазины пользовались скидкой в 30 %; в том случае, если они заказывали продукции на сумму свыше 75 рублей, пересылка осуществлялась за счет издательства. Предусмотрены были скидки и для частных лиц; если покупатель выписывал литературу на 2–3 рубля, то за пересылку в пределах Европейской России он не платил.
У издательства была собственная типография в Ростове-на-Дону, однако она, разумеется, не могла справиться со всевозрастающим потоком печатной продукции; в конечном счете заказы «Донской речи» размещались в одиннадцати ростовских типографиях. После 1905 года издательство перенесло значительную часть своей деятельности в Петербург: там были легче цензурные условия, удобнее было распространение книг. В Петербурге издания «Донской речи» печатались по меньшей мере в шестнадцати типографиях.
Всего в 1903–1907 годах издательство «Донская речь» выпустило свыше 500 названий книг и брошюр. В середине 1907 года издательство было закрыто властями, а против его владельцев, подлинного – Парамонова и фиктивного – А.Н. Сурата, было возбуждено уголовное дело. Формально дело «о казаке Николае Елпидифорове Парамонове и мещанине Александре Николаеве Сурате» возникло в связи с тем, что городовой заметил непорядок: окно в подвале дома на Екатерининской улице, принадлежавшего купцу Парамонову, было взломано. Явившийся по вызову стражника пристав обнаружил в доме Парамонова книжный склад – три квартиры, состоявшие из девяти комнат, были битком набиты книгами. Полиция насчитала несколько сот тысяч экземпляров. Криминал заключался, разумеется, не в самом наличии книг в доме, а в их крамольном содержании. Трудно сомневаться, что случай со взломом (если это был случай) дал властям повод наконец «разобраться» со строптивым предпринимателем.
Среди книг, издание которых вменялось в вину привлеченным к дознанию, 63 были выделены следователем как «особо возмутительные». В парамоновских изданиях цензура усмотрела и подрыв монархического принципа, и дерзостное неуважение к Верховной власти, и оскорбление памяти «в Бозе почивших императоров Александра II и Александра III».
Поначалу Парамонов был взят под стражу, но затем освобожден под залог в 40 тыс. рублей. Следствие тянулось три с половиной года; в итоге следственное дело составило 68 томов. Вероятно, немалую роль в многочисленных проволочках играли парамоновские деньги и влияние парамоновского клана.
В 1909 году умер Елпидифор Парамонов. Он завещал 60 % своего капитала старшему сыну Петру, а 40 % – Николаю. Цена завещанного имущества составляла 4,5 млн рублей. Однако братья не стали делиться, а образовали Товарищество «Е.Т. Парамонова Сыновья в Ростове-на-Дону». Интересно, что Е. Т. Парамонов завещал раздать своим служащим 20 тыс. рублей; выдать обществу Нижне-Чирской станицы 5 тыс. рублей на устройство приюта или больницы; 50 тыс. рублей – городу Ростову-на-Дону на училища и больницы, а также установить стипендию своего имени в Ростовском коммерческом училище и имени своей жены – в Ростовской женской гимназии. Большую часть семейного бизнеса вел старший брат, Петр. Николаю после ликвидации издательства, чтобы чем-то занять неугомонного просветителя, купили шахту в Александровске-Грушевском. Здесь-то младший Парамонов и развернулся, поставив угледобычу на мировом техническом уровне.
Это был один из парадоксов российской жизни. Крупнейший донской предприниматель находился под судом, параллельно «отвлекаясь» на такие «мелочи», как строительство шахт (ныне бывший Александровск-Гру-шевский так и называется – Шахты; не пора ли вернуть городу историческое и гораздо более благозвучное название?) и создание, говоря современным языком, городской инфраструктуры. Для иногородних рабочих Парамоновым были построены общежития, дешевые столовые, школы с вечерними курсами для взрослых, больница, детский сад и даже кинематограф! Одновременно подследственный строил семейное гнездышко – дворец на одной из красивейших улиц Ростова, Пушкинской.
В конце концов 12–13 мая 1911 года Новочеркасская судебная палата рассмотрела дело Парамонова и Сурата. Палата признала подсудимых виновными по четырем статьям Уголовного уложения и приговорила Парамонова к трем, а Сурата к двум годам заключения в крепости. Однако отбывать наказание осужденным все-таки не пришлось. Парамоновские издания арестовывались время от времени по всей России, и прокуратура возбудила против него дело за распространение литературы подобного рода на основании материалов, поступивших из других городов – от Петербурга до Тифлиса. К счастью для Парамонова, он должен был быть привлечен к суду по
