Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Началось новое следствие, новые проволочки и чиновничья переписка. Новое дело составило 95 томов. Подследственным грозило более суровое наказание; однако адвокатам удалось дотянуть дело до 300-летия воцарения Романовых. Юбилей ознаменовался амнистией, и по царскому указу лица, совершившие преступления до 21 февраля 1913 года, были освобождены от наказания. Тем не менее Николай Парамонов был лишен избирательных прав.
Во время Первой мировой войны Парамоновы пожертвовали на дело обороны в общей сложности около 1 млн рублей. Тогда же Николай был полностью «реабилитирован». Произошло это при следующих забавных обстоятельствах. Во время посещения Николаем II Ростова Петр Парамонов был среди встречавшихся с императором. Государь, пожимая всем руки, протянул и ему. Растерявшийся купец сунул руку в боковой карман, достал оттуда заранее приготовленный банковский билет в 100 тыс. рублей и положил в руку царю. Николай посмотрел на деньги, передал их адъютанту и затем вторично протянул руку, на этот раз для рукопожатия. На следующий день в местных «Ведомостях» было опубликовано всемилостивейшее восстановление Николая Парамонова во всех избирательных правах. Вскоре Николай Парамонов возглавил Донской областной военно-промышленный комитет.
После Февральской революции Николай Парамонов недолгое время возглавлял городскую власть; однако теперь он казался чересчур «правым». После Октябрьского переворота, как известно, именно на Дону образовался очаг сопротивления большевикам. В Ростове и Новочеркасске формировалась генералами М.В. Алексеевым, Л.Г. Корниловым и А.И. Деникиным Добровольческая армия. Штаб ее расположился в парамоновском особняке на Пушкинской. Характерно, что Декларация Добровольческой армии была написана прибывшим на Дон лидером российских либералов П.Н. Милюковым и опубликована впервые в ростовской газете «Донская речь».
Армия остро нуждалась в деньгах; наступил момент, когда Алексеев заявил, что если к определенному сроку добровольцы не получат финансовой поддержки, то он будет вынужден их распустить. Минут за сорок до истечения срока ультиматума к зданию штаба подкатила пролетка. Из нее не спеша вышел Николай Парамонов, тащивший за собой мешок с деньгами, собранными среди ростовских предпринимателей. Любопытно, что если от московских бизнесменов Добровольческая армия получила 80о тыс. рублей, то от ростовских – 6,5 млн; да еще 2 млн – от новочеркасских.
Со ступенек парамоновского дворца начался 9 февраля 1918 года легендарный Ледяной поход Добровольческой армии. Вынужденные под натиском превосходящих сил красных оставить Ростов, добровольцы совершили с непрерывными боями переход с Дона на Кубань.
Парамонов же ушел в подполье; в то время как большевики искали его в Ростове, он, отрастив бороду и «распределив» детей среди родственников, уехал на время в Москву. Вернулся он в родные места после изгнания большевиков и прихода к власти атамана П.Н. Краснова. Однако с атаманом Парамонов не поладил. Сепаратистская риторика Краснова и его прогерманская ориентация вызывали противодействие Парамонова, избранного товарищем (заместителем) председателя Донского Войскового Круга. Председателем Круга в августе 1918 года был избран кадет В.А. Харламов, депутат всех четырех Государственных дум. Парамонов придерживался союзнической ориентации, чего не скрывал, и был даже арестован на некоторое время немецкими оккупационными властями.
Когда власть на Дону перешла в руки Добровольческой армии, Парамонов был приглашен генералом А.И. Деникиным в январе 1919 года возглавить Отдел пропаганды Особого совещания (фактически деникинское правительство). Дело Парамонов собирался поставить на широкую ногу: в Отделе (по сути, министерстве) пропаганды были образованы подотделы – издательский, художественный, кинематографический, агитационный, лекторский и т. д. Управляющий кинематографическим отделом В.А. Амфитеатров-Кадашев записал в дневнике впечатления о первой встрече с шефом: «энергичен, деловит, не любит даром тратить слов». Парамонов планировал строить отдел как коммерческое предприятие, а не бюрократическое учреждение.
Однако программа кадета Парамонова – привлечь к работе в Отделе демократические элементы, создать широкий антибольшевистский фронт – не встретила поддержки командования; к тому же генералы вмешивались в кадровые вопросы. Парамонова, привыкшего вести дело самостоятельно и с размахом, не устроило ни вмешательство в его компетенцию, ни скудное финансирование его ведомства. Уже в марте 1919 года он подал в отставку. Пропагандистскую войну белые, как известно, проиграли. Не было ли это их самым важным поражением?
А теперь – позволю себе немного личных воспоминаний. В 1994 году я впервые приехал в США заниматься исследованиями в Стэнфордском университете; заведующая отделом редких книг библиотеки Ростовского университета, энтузиаст-библиограф Светлана Владимировна Кошеверова снабдила меня почтовым адресом Елпидифора Николаевича Парамонова, сына Н.Е. Было известно, что он живет в Лос-Анджелесе. Я отправил ему письмо; через день зазвонил телефон – Е.Н. набрал номер, даже не дочитав моего послания, и сразу же пригласил приехать. Договорились, что в Бербанке (один из аэропортов Лос-Анджелеса) он меня встретит с табличкой «Парамонов». Честно говоря, я не думал, что он будет встречать меня сам: все-таки тогда ему шел 86-й год. Увидев в аэропорту единственного по-европейски одетого человека – в брюках и рубашке, но в галстуке, высокого и подтянутого, я подумал, что табличка совершенно излишня. Не желая ждать лифта, Е.Н. легко поднялся на четвертый этаж гаража, где оставил машину. Дома стол был уже накрыт: несмотря на то что 75 лет Е.Н. прожил за границей, закуски и напитки не оставляли сомнений в происхождении хозяина и его жены Людмилы Ивановны. В тот приезд Лос-Анджелеса я так и не увидел. Два дня мы провели дома – или во дворе у бассейна – за разговорами. Е.Н. расспрашивал, осталась ли арка у входа в городской сад, что теперь находится в его детской в Парамоновском дворце… Родной город он покинул 19 декабря 1919 года. Число он запомнил хорошо. Ведь в этот день ему исполнилось 10 лет.
О дальнейшей судьбе Николая Парамонова и его семьи рассказываю по материалам парамоновского семейного архива и воспоминаниям Елпидифора Николаевича (в семье его для краткости называли Фор; да и трудно предположить, что иностранцы, среди которых Е.Н. провел почти всю жизнь, были бы способны выговорить столь экзотическое имя).
Итак, в декабре 1919 года Парамоновы перебрались в Новороссийск; в феврале 1920 года, накануне катастрофы деникинской армии, семья Парамоновых ушла в Константинополь на собственном пароходе «Принцип». Начались эмигрантские скитания. Пароход оказался единственным, что осталось от некогда многочисленного имущества. Но ведь не увезешь с собой рудники и мельницы.
Около года Парамоновы провели в Константинополе, живя на доходы от парохода, курсировавшего по маршруту Поти – Батуми. В начале следующего, 1921 года, когда стало ясным, что надежды на скорое возвращение в Россию беспочвенны, Парамоновы перебрались в Германию. Дело в том, что еще до начала Первой мировой войны Н.Е. Парамонов перевел в Германию задатки за шахтное оборудование. В связи с начавшейся войной поставки так и не начались; теперь он рассчитывал вернуть вложенные средства. Однако и эти надежды не оправдались: то ли мнение о деловой порядочности и
