Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Так или иначе, надо было как-то налаживать жизнь; жизнью для Николая Парамонова было дело, предпринимательство. Сметливый казак вложил большую часть имевшихся у него средств в… пустыри, купив незастроенные участки земли в Берлине, благо что в условиях «сверхинфляции» 1920-х годов земля стоила не очень дорого. Он правильно оценил, что бурное развитие автомобильного транспорта приведет к росту потребности в гаражах, заправках и т. д., в том, что сейчас называют автосервисом. Берлин был в этом отношении почти девственным. В 1926 году завершилась постройка первого парамоновского гаража, в 1929-м – второго. При гаражах были авторемонтные мастерские и заправочные станции. Кроме того, Парамонов построил несколько многоквартирных доходных домов. Все это давало весьма неплохой и стабильный доход и обеспечивало безбедное существование всего многочисленного семейства, включая семью брата Петра (умер в 1940 году). В эмиграции их роли переменились; если ранее большая часть парамоновского хозяйства была на Петре, то после того, как он осознал, что в Россию никогда не вернется, интерес к делам у него пропал и занимался он лишь стареньким пароходом, приписанным к одному из румынских портов.
В политической деятельности Н.Е. почти не участвовал, хотя иногда бывал на эмигрантских «мероприятиях»; так, он присутствовал на печально известной лекции в Берлине П.Н. Милюкова, во время которой двое черносотенцев пытались застрелить бывшего кадетского лидера и в результате убили В.Д. Набокова, отца знаменитого впоследствии писателя. Парамонов был среди тех, кто задержал террористов. Кстати, Парамонов был совершенно напрасно объявлен советской юстицией вдохновителем «инженеров-вредителей», осужденных в 1928 году по «Шахтинскому делу». Никаких связей с Россией у него не было.
Приход к власти нацистов в 1933 году поначалу никак не сказался на жизни Парамоновых. Н.Е. вызвали в гестапо на «беседу», интересовались настроениями, отношением к большевизму и почему-то к украинскому вопросу. Претензий не оказалось. Сложнее было со старшим сыном, Елпидифором. Он заканчивал университет и обнаружил недюжинные способности в инженерном деле. Ему предложили остаться при кафедре для написания диссертации и последующей профессуры. Проблема заключалась в том, что в этом случае надо было принимать германское гражданство, что соответственно могло привести к службе в вермахте. Пришлось отказаться от перспективной карьеры; Елпидифор стал инженером-механиком, занялся практической инженерией. Впрочем, научный склад ума, тяга к исследовательской работе, изобретательству осталась «при нем». Впоследствии, уже в США, им были запатентованы десятки изобретений.
22 июня 1941 года раскололо эмиграцию надвое – на тех, кто связывал надежды на «освобождение» России от большевизма с Гитлером, и на тех, для кого подобный путь был неприемлем. Парамоновы, по-видимому, относились ко второй группе; во всяком случае, в отличие от своего друга Краснова (в эмиграции былая вражда забылась, Парамоновы и Красновы часто гостили друг у друга, свидетельством чему остались десятки совместных фотографий), возглавившего по предложению германского командования управление казачьих войск, Н.Е. отклонил предложение нацистов вернуться на родину и заняться «восстановлением экономики». Разумеется, с возвращением принадлежавшего ему имущества. После 1941 года «белые» эмигранты, даже отказавшиеся от сотрудничества с нацистами, преследованиям не подвергались – были лишь введены ограничения на поездки в прифронтовую зону. Елпидифор работал на одном из промышленных предприятий и, как все, считался мобилизованным – самовольный уход с предприятия карался смертной казнью.
В 1944 году Н.Е. вместе с женой, Анной Игнатьевной, перебрался в Чехословакию, в Карлсбад. В конце февраля – начале марта 1945 года, выправив себе фальшивые документы, туда же, сбежав со своего предприятия, отправился Елпидифор. В мае 1945 года Парамоновы оказались в советской зоне оккупации. Ничего хорошего им ждать не приходилось. Советская власть не собиралась прощать своих бывших противников. Начались аресты эмигрантов. Не дожидаясь своей очереди, Парамоновы (а именно жена Елпидифора Людмила Ивановна, привлекавшаяся комендантом в качестве переводчицы) получили разрешение на поездку в американскую зону (решающую роль сыграло обещание привезти несколько пар наручных часов) и, разумеется, не вернулись… И вновь семья оказалась у разбитого корыта. Парамоновские дома и гаражи были по большей части или разрушены, или остались в советской оккупационной зоне.
На этом рассказ о предпринимательской деятельности Н.Е. можно было бы закончить, если бы у издательского дела Парамонова не было неожиданного и символичного эпилога. В 1946 году Николай Парамонов стал вновь издавать «книжки для народа»! Это были издания, предназначенные для десятков тысяч соотечественников, оказавшихся в лагерях для перемещенных лиц; на этих брошюрах, конечно, не было марки «Донской речи»; однако внешне они удивительно напоминают своих старших «собратьев». Парамонов издавал в основном русских классиков – Лермонтова, Пушкина, Крылова, Гоголя и др. Русский шрифт был приобретен Елпидифором Николаевичем Парамоновым за банку тушенки у немецких наборщиков. Корректуру держал сам Н.Е. Парамоновы наладили кустарное издательство, приносившее, однако, несмотря на дешевизну книжек (за которые «ди-пи» – перемещенные лица – не могли, конечно, дорого платить), небольшую прибыль. Это позволяло семье, чье имущество сгорело или осталось в восточной части Германии, сводить концы с концами. Лишь болезнь сердца вынудила 74-летнего Николая Парамонова в 1950 году отказаться от издательства. Умер он 21 июня 1951 года и похоронен на городском кладбище баварского города Байройта.
После смерти отца Елпидифор, работавший в американской администрации в Германии, уехал с семьей в США. Главной причиной скорого отъезда был страх перед советским вторжением; служащие находились в состоянии 24-часовой эвакуационной готовности; если американцы, попав в руки большевиков, по разумению Е.Н., могли рассчитывать на снисхождение, то сыну белоэмигранта, тем более Парамонова, пришлось бы туго. Надо сказать, что Парамоновы явно преувеличивали интерес советских спецслужб к их семье. Однако рассчитывать «в случае чего» на теплое отношение не приходилось.
После недолгого пребывания в Нью-Йорке Е.Н. с женой и двумя дочерьми перебрался в Калифорнию, в Лос-Анджелес. Практически с первых дней пребывания в новой стране он работал по специальности, инженером-механиком. С языком (точнее, языками – он в совершенстве владел английским и немецким) проблем не было. Как уже упоминалось, на счету Е.Н. десятки изобретений; в основном они касались усовершенствования машин, использовавшихся для производства товаров легкой и пищевой промышленности. До конца 1990-х годов Е.Н. жил с женой в собственном двухэтажном доме в Лос-Анджелесе. Одна из комнат была оборудована под рабочий кабинет. Несмотря на то что он давно вышел на пенсию и ему перевалило далеко за восемьдесят, Е.Н. регулярно получал заказы на сложную проектную работу, а также на переводы технической документации с немецкого на английский. Затем Е.Н. перебрался поближе к дочери, недалеко от Сан-Диего в той же Калифорнии.
Предпринимательский дух, присущий семье Парамоновых, так и не проснулся в Елпидифоре Николаевиче. Однако гены взяли
