Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
Публикация книги — дело решённое и состоится в назначенный срок. Она, очевидно, не продастся, но Саша будет тронут и тем, что к нему обратятся с просьбой написать несколько слов на своём экземпляре. На экземпляре братьев Бернайм, известных владельцев художественной галереи и больших друзей Саша, можно увидеть следующее: «Жоccу и Гастону Бернаймам[40], этот экземпляр имеет свойство нравиться только тем, кого я люблю».
Но другим следствием этой неудачи было начало стойкого неприятия критиков. Конечно, их статьи были лишены снисходительности, но если публика так отреагировала на пьесу, то не они одни были ответственны за такой исход. Пьеса «Ключ» просто пока не встретила своего зрителя, и только. Но Гитри никогда не захочет признать это. Вот черта его характера, заслуживающая нашего внимания, и которую некоторые психологи могут считать «отправной точкой» в развитии того, что всю свою жизнь он будет казаться закрытым для того, что будет сказано или написано на его счёт или по поводу его работ.
Он подытожит эту манеру поведения в блестящей фразе: «Если бы те, кто говорит обо мне плохо, точно знали, что я о них думаю, они сказали бы намного больше».
Небольшое утешение — пьеса «Игра в домино» («La Partie de dominos»), написанная в соавторстве с покойным Альфонсом Алле, будет идти в течение трёх недель в июне на сцене «Le Tréteau royal».
Чтобы собраться с мыслями, Саша решает удалиться на лето в Онфлёр, для чего арендует виллу «Новый коттедж» («New Cottage»). Но беспокойство по поводу возможности призыва в армию настигает его, и он хочет сделать всё, чтобы не оказаться на другом конце Франции в затерянном гарнизонном городке. И есть такое решение, которое позволило бы провести срок призыва в Париже — надо жениться! Действительно, закон предусматривает, что призывник, состоящий в браке, имеет право проходить службу по месту проживания его жены.
Шарлотта в восторге от этой новости, и будущая пара назначает церемонию на 13 августа. Все их друзья будут присутствовать на этой весёлой и достаточно фантастической церемонии. Настолько фантастической, что Саша под предлогом, что не следует делать того, что делают все остальные, заявил: он откажется от церемонии в мэрии Онфлёра потому, что его частная резиденция стоит всех мэрий Франции.
— Но, Саша, — сказали ему друзья, — все должны жениться в мэрии!
— Вы забываете, что я иногда пишу пьесы, немного абсурдные, и жизнь может быть такой же, если приложить к этому некоторые усилия! Так что доверьтесь мне...
И вот он уже направился в мэрию Онфлёра. Он просит встретиться с мэром, чтобы обговорить церемонию своего будущего бракосочетания. Главный мировой судья без труда удовлетворил эту просьбу, польщённый возможностью женить сына Люсьена Гитри, столь известного соседа из Брёйя:
— Ах! мсьё мэр. Я немного раздосадован, представляете, моя невеста больна. Нет, не совсем тяжело, но, честно говоря, у неё нет сил встать с постели, чтобы добраться сюда.
— Я понимаю, мсьё Гитри, это довольно досадно. Но не можем ли мы подождать несколько дней, пока будущей мадам Гитри не станет лучше?
— О! Только оставим это между нами, я боюсь, что, если мы будем ждать слишком долго, у неё больше совсем не останется сил, — ответил Саша с соответствующим выражением лица.
Тогда член городского управления, человек добрый, согласился поехать к ним, чтобы на месте, в «Новом коттедже», провести брачную церемонию. В означенный день практически все друзья жениха и невесты были на месте: Тристан Бернар, Лоран Тайяд, Жан Ажальбер, Рене Блюм, брат Леона, Маргарита Морено, Маргарита Деваль, Жан Гитри и ещё несколько не упомянутых имён.
Прибыл мэр. Его провели в комнату молодых. Шарлотта, для которой играть комедии не впервой, приняла вид, соответствующий обстановке. Казалось, что она при смерти... Неуверенной рукой она подписывает все необходимые бумаги, отвечает на все вопросы совсем слабым голосом, дрожа слушает эмоционально наполненную речь члена городского управления, который пожелал ей не только улучшения здоровья, но и сказал, что медицина в скором времени добьётся внушительных успехов, которые поспособствуют её скорейшему и полному выздоровлению.
Вся массовка, предупреждённая, разумеется, еле сдерживалась, сохраняя серьёзный вид. Потом раздались первые смешки. Саша был уже не в состоянии долее разыгрывать комедию:
— Неважно, какие там успехи в медицине, мсьё мэр! Давайте покинем эту комнату и выпьем за наше здоровье!
И под обескураженным взглядом попавшего в ловушку должностного лица Шарлотта вскочила с постели и устремилась в сад. Её новоиспечённый муж, очаровательный и обманчиво смущённый, принялся за разъяснения:
— Простите нас за эту невинную шалость, но мы молоды и жизнерадостны. И потом, мы хотели показать вам, что мы прекрасные актёры! Пойдёмте с нами, выпьем несколько бокалов, и дайте нам, после вашего благословения, своё прощение!
Мэру ничего не оставалось делать, как показать своё великодушие. Свадьба длилась весь день, продолжилась великолепным ужином, завершилась фейерверком и полуночным купанием тут же, в пруду с золотыми рыбками.
***
Осень началась с переезда. Новая квартира, чуть большего размера, расположенная на улице Анжу, освободилась, и молодожёны с удовольствием принялись обживаться. В театре «Le Tréteau royal» ставили пьесу Гитри и Алле, основательно переработанную Саша. Текст Алле, из-за которого возникли сложности в понимании зрителем при первой постановке, был изъят, и пьеса была переименована в «Мэгги Готье и Поль Клерже» («Maggie Gauthier et Paul Clerget») по именам главных исполнителей, но Мэгги Готье не была свободна в это время, пришлось снова переименовывать.
Она стала именоваться «Волос» («Le Crin») и в ней дебютировала Колетт Вилли (Colette Willy), впоследствии она стала известна как писательница, публиковавшаяся под одним именем Колетт (её собственное имя Sidonie-Gabrielle Colette, Член Гонкуровской академии с 1945 года. — Прим. перев.).
Всё ещё не оправившись от неудачи с «Ключом», Гитри совершат турне, которое приведёт их в Биарриц, Монако и Брюссель. В программу не были включены «проклятые пьесы», только надёжные, такие как: «Ноно», «У Зоаков» и «Le K.W.T.Z.». На обратном пути в Париж, чтобы отвлечься, Саша приобрёл лобзик и начал вырезать из тонкой фанеры силуэты, на которых он рисует черты Люсьена, Анатоля Франса, Мориса Донне.
Он не отрывается от стола и с энтузиазмом трудится над новой пьесой «Маленькая Голландия». В ожидании постановки её в «Одеоне» он отвлекается, работая над текстом для лекции, которую собирается дать в феврале в Театре искусств. В Архиве сохранилась стенограмма этой лекции только потому, что название её было «Бирманское искусство» («L’Art birman»), хотя в ней не было упоминаний ни о Бирме, ни о тех художественных сокровищах, которые там можно было найти. Воспоминание об этом «фарсе» будет развлекать его годы спустя: «Я даже не знал, где находится эта самая Бирма, но у
