Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
После публикации «Переписки Поля Рулье-Давенеля» («La Correspondance de Paul Roulier-Davenel») в еженедельнике «Comœdia», которая потом выйдет отдельной книгой, осень принесла ему менее увлекательное событие, чем похождения и вечеринки с приятелями. Армия, наконец, добралась до него, ему сообщили, что в скором времени его зачислят во вспомогательную службу. Когда Саша узнал, что может получить отсрочку, предоставляемую трудящимся с ненормированным рабочим днём, он ухватился за предложенную ему Жемье, директором театра «Антуан», возможность играть в своей пьесе «Le Mufle» и даже участвовать в постановке спектакля, в котором он, директор театра, хочет сыграть самую маленькую роль консьержа, как он сам сказал Саша:
— Я люблю эту пьесу и я хочу в ней играть!
Эта весёлая комедия, повествующая о приключениях мужлана, который вламывается к друзьям, становится любовником хозяйки дома, мужу оставляет горничную вместо жены, комедия довольно лёгкая, иногда граничащая с пошлостью в некоторых репликах:
— Вы уже обслужили? — спрашивают горничную.
— Я девица!
Саша с большим удовольствием взялся за роль мужлана. Короткая пьеса, представленная во второй части программы, находит свою аудиторию и будет сыграна семьдесят два раза.
После этого потребовался некто, кто бы оказал поддержку молодому драматургу на пути его становления. И такой человек нашёлся, пришёл ему на помощь. Речь идёт об очень влиятельном владельце ежедневной газеты «Le Matin», Альфреде Эдвардсе (Alfred Edwards). Он посадил Саша в свой автомобиль и отправился прямиком к министру обороны Пикару (Marie-Georges Picquart).
Вопрос состоял не в том, чтобы освободить Саша от службы, а лишь о разрешении, в порядке исключения, играть в театре по вечерам. Генерал не сказал ни слова, но Эдвардс воспринял его молчание как одобрение. И он был совершенно неправ.
Поставив в театре «Мишель» (Théâtre Michele) эксцентричное ревю «После» («Après»), не нашедшее своего зрителя, наш молодой призывник должен был явиться 7 декабря в казармы Caserne de la Nouvelle-France на улице Фобур-Пуассоньер, где ему следовало влиться в ряды 23-го пехотного полка. Его тотчас вызвали в кабинет полковника Брузона (Bruzon):
— Мсьё Гитри, я получил записку из кабинета министров с указанием проследить, чтобы здесь вам были обеспечены наилучшие условия.
— Я благодарю вас, господин полковник, за то, что известили меня об этом.
— Только в этой записке явно указывается, что вам категорически запрещается играть в театре по вечерам. Вы увидите, вам понравится в этой казарме, и я сам буду вашим проводником.
Войдя в казарму, от чистоты которой полковник пришёл в восторг, новобранец обратился со странной просьбой:
— Мой полковник, я женатый человек и я привык каждую ночь спать со своей женой, а не с десятками мужчин. Не могли бы вы выделить мне отдельную комнату?
— Это не гостиница, мой друг, а казарма! Вы будете здесь спать вместе со своими товарищами. В армии делают всё, что и другие, абсолютно все!
Этого было достаточно, чтобы вывести новобранца из себя, о чём он оставил запись в своём блокноте — «как все», и это станет преследовать его постоянно: «В то время как на протяжении всей своей жизни я никогда не хотел делать то, что делают другие, и хвалил себя за то, что не был таким как все!»
Но полковник — хороший малый, и пожелания солдата Гитри, наконец, реализовались. Он расположился в библиотеке казармы, в которой была одна кровать, также ему, в виде исключения, было разрешено принимать там же пищу, но с непременным условием, что он будет каждый день возвращаться в казарму не позднее девяти вечера. Кроме того, он договорился с капралом (!), который был рад принести ему чашечку кофе, и оказывать мелкие услуги за мзду малую. Так как ему было поручено навести порядок в библиотеке, то он почти каждый день получал увольнительную «для приобретения канцелярских принадлежностей», подписанную капитаном Тибо (Thibault), который был для него как отец родной.
Саша проводит большую часть времени дома с Шарлоттой и друзьями. В феврале он даже получил разрешение провести несколько недель у себя дома, сказавшись больным.
Но Саша перегнул палку, и капитан начал думать, что рядовой Гитри чересчур оборзел. Саша решил сделать ход конём. Сославшись на свой избыточный вес (он весил более 100 кг при росте 1,80 м), он добился медицинского осмотра военврачом, который нашёл у него эндокардит и немедленно препроводил его в госпиталь Реколле (парижский монастырь Couvent des Récollets de Paris долго использовался как военный госпиталь — Прим. перев.), где его поместили в огромной общей комнате. Попав в ловушку, расставленную своими руками, он через посредство Шарлотты обратился с той же просьбой предоставить ему отдельную комнату.
Ему пошли навстречу и поместили в комнату №11 госпиталя, которая оказалась ветхой, с землебитным полом и тремя кроватями для умирающих. Однажды утром, проснувшись, Саша с ужасом обнаружил, что у него страшно распухли колени. Диагностировали острый приступ ревматизма, обусловленный повышенной влажностью в помещении. Это будет иметь счастливые последствия, поскольку он был направлен на военно-врачебную комиссию, которая освободила его от несения службы по состоянию здоровья. Но всю жизнь этот проклятый ревматизм не отпустит его и заставит страдать, не давая ему передышки, несмотря на многочисленные курсы лечения, которые он прошёл, в частности, на бальнеологическом курорте Дакса (Dax). Таким образом, военный фарс превратился в драму о здоровье.
Вернувшись к гражданской жизни, он поставил в театре «Мевисто» (Théâtre Mévisto) своего рода ревю, несколько претенциозно названое «опера-буфф», для написания которого он имел вполне достаточно времени на службе. Его единомышленник, красавчик Тиарко Ришепэн, любовник мадам Ростан, написал музыку к этому произведению, названному «Телль отец, Телль сын» («Tell père, Tell fils»). В нём рассказывается о приключениях баритона Гийома Телля и его сына, тенора, желающего повторить достижение своего отца в стрельбе из лука в яблоко, закончившего тем, что убьёт последнего, возопив: «Ах! Какая ужасная история для молодого человека! Целился же я в яблоко, а попал в лицо!». Пьеса «Телль отец, Телль сын» тридцать четыре раза была сыграна на сцене.
Саша сумел договориться о внесении «Le Mufle» в гастрольный список Барета (Baret) на лето 1909 года. На этот раз главную роль в пьесе играл Макс Дирли (Max Dearly)[45].
Саша и Шарлотта спокойно проводят нормандское лето и пользуются возможностью сыграть на сцене казино Трувиля маленькую пьесу в одном акте «La 33e ou Pour épater ta mère!». Увы, никаких следов этой пьесы не осталось. Этим же летом Саша написал новую пьесу в двух картинах и песни для двух своих друзей, Колетт и куплетиста Буко (Boucot). Эта фантазия с названием «C’te pucelle d’Adèle» рассказывает о приключениях молоденькой крестьянки, которая хочет уехать в Париж. Обезумевшие родители делают
