Елизавета Федоровна - Дмитрий Борисович Гришин
Сергей вряд ли посвятил жену в печальную историю «тети Саши», но до Елизаветы вполне могли доходить светские разговоры о том скандале, что несколько лет назад заставил Александру Петровну покинуть столицу. Ее муж, Великий князь Николай Николаевич, генерал-фельдмаршал и герой Русско-турецкой войны, так влюбился в одну балерину, что перестал на дух переносить законную супругу. Как профессиональный стратег, в целях обороны он перешел в наступление, голословно обвинил в измене жену и добился ее отъезда за границу. Вернувшись в Россию, Александра Петровна, страдающая от душевной раны и физического недуга (несчастный случай лишил ее возможности ходить), решила основать на купленном в Киеве участке монастырь и, удалившись от мира, посвятить себя молитвам и милосердному служению людям. Стойкость и смирение «тети Саши» поразили Елизавету Федоровну, а будущие труды родственницы в киевском Покровском монастыре, где откроются детский приют, хирургическая больница и амбулатория для бедных, станут одним из примеров при создании собственной Марфо-Мариинской обители.
Пожелав Александре Петровне Божией помощи в благом начинании, паломники направились в Одессу, погрузились на пароход «Кострома» и вскоре достигли Константинополя. Царьград, как называл его Сергей, встретил более чем радушно. Султан не скупился на любезности, награды, подарки. Елизавете Федоровне он показал свой гарем, а его дочь сыграла гостям на фортепьяно «Боже, Царя храни!». Однако больше всего обрадовала возможность приложиться к христианским святыням, в том числе к хранившимся у султана и никому ранее не открывавшимся.
Далее путь лежал по османским территориям, бесконечно удивлявшим историческими, природными и бытовыми диковинами. Самое яркое впечатление произвел Дамаск с его шумом, пестротой, восточным колоритом. Во дворе дома, где остановились Великие князья, росли апельсиновые и лимонные деревья, журчал фонтан и ежедневно кипел базар, предлагавший постояльцам массу товаров, от пестрых тканей до оружия. Впрочем, вся эта суета отступала на задний план по мере приближения к Палестине.
В отличие от мужа Елизавета вступала на Святую землю впервые. Перед отъездом она долго готовилась к этой встрече, много читала вместе с Сергеем о том, что предстоит увидеть, но никакие книги не могли заменить реального соприкосновения с библейскими местами. С самого начала здесь все приводило в трепет. Назарет, где совершилось Благовещение, гора Фавор, где Преобразился Спаситель! На сильной жаре, передвигаясь в экипаже, верхом и пешком, преодолевая трудные подъемы и крутые спуски, Великая княгиня почти не ощущала усталости. Только волнение возрастало – впереди ждал Иерусалим!
Рано утром 29 сентября «Кострома» встала на рейд возле Яффы. После устроенного на борту приема для представителей иерусалимского патриарха, сотрудников Российского консульства и членов Палестинского общества, Великокняжеская чета со свитой отправилась к главной цели своего паломничества. В предместье Иерусалима их поджидала целая толпа, бросившаяся бежать за каретами, а в самом городе русские богомольцы встретили кортеж громким «ура!». Район «русских построек» украшали гирлянды цветов, флаги, триумфальные арки. Несмолкаемо звонили колокола. У Яффских ворот встречал турецкий батальон с военным оркестром, с башни Давида гремел орудийный салют.
В четыре часа пополудни Августейшие паломники вошли в Старый город. Тридцать кавасов почетного эскорта, ритмично ударяя по мостовой серебряными булавами, открыли шествие к храму Гроба Господня. Встреченные возле него патриархом и окропленные святой водой великие князья приложились к камню миропомазания и, обойдя крестным ходом священную Кувуклию, пали ниц перед Живоносным Гробом Спасителя. Елизавета не сдерживала слез, сильные чувства переполняли и Сергея. «Снова объяло меня неизъяснимое благоговейное чувство, – признавался он в письме Константину, – слезы так и капали». Шесть лет минуло с тех пор, как Сергей Александрович впервые предстал перед Святая Святых. Похоже, что в прошедшие годы Небеса были к нему благосклонны: затянулись раны от былых ударов судьбы, удачно складывалась служба, счастливым оказался брак. Теперь, благодаря Всевышнего за все ниспосланное, он втайне молился о самом заветном желании – о переходе жены в лоно Православной церкви. Эта мысль давно не оставляла его, постоянно волнуя несмотря на все радости семейной жизни. Иметь с любимой общую веру, быть с ней в духовном единстве, в полном союзе мыслей и чувств – вот его сокровенная мечта. Еще в первый год после свадьбы он беседовал о том с мудрым священником, отцом Иоанном Кронштадтским, от которого услышал ободряющие слова: «Не торопитесь с этим делом, это сделается само собою со временем». Слава Богу, и да приблизит Он сей долгожданный час!
На следующий день, в праздник Покрова Богоматери, совершалось освящение церкви Святой Марии Магдалины. Новый храм производил сильное впечатление – возвышаясь на склоне Елеонской горы, он уже издали привлекал внимание пятью золочеными главами и шатровой колокольней. Внутри особенно примечательными были иконостас из белого итальянского мрамора с образами, написанными В. В. Верещагиным, и полотно художника С. В. Иванова «Мария Магдалина перед римским императором Тиберием». Елизавета Федоровна преподнесла в дар храму собственноручно вместе с сестрами вышитый ковер, положенный перед жертвенником. Кроме того, великокняжеская чета привезла драгоценные священные сосуды, воздухи и Евангелия (эти реликвии используют в мае 1982 года на Божественной литургии по случаю перенесения в храм мощей святых преподобномучениц Елизаветы и Варвары).
На освящение собралось более полутора сотен русских паломников. Прибыли сотрудники Русской духовной миссии и консульства, греческие дипломаты, турецкие власти. Оркестр почетного караула встретил Августейших богомольцев гимном «Боже, Царя храни!». Над Гефсиманским садом плыл колокольный звон, сопровождающий крестный ход. Богослужение возглавил иерусалимский патриарх Никодим, читавший молитвы по-славянски – Россия и православие торжествовали в самом центре христианства! И, может быть, именно тогда, после всех пережитых на Святой земле впечатлений и их обсуждений с мужем, многолетние размышления Елизаветы Федоровны о вере получили новый, важнейший импульс.
То, что в ее душе царили тогда сильнейшие чувства, было очевидно. «Жена всякий раз плачет, когда бывает у Гроба Господня», – написал Сергей другу. И эти ощущения вели ее гораздо дальше минутных эмоций, наполняя сердце незнакомой и необыкновенной силой, возвышающей и приближающей к чему-то светлому, близкому душе, но пока необъяснимому разумом. За два дня до отъезда из Иерусалима Елизавета написала письмо бабушке-королеве. Времени на корреспонденцию почти не было, но вот появилось свободное утро, и сидя в доме консула перед окном, выходящим в апельсинный сад (его ароматы запомнятся ей надолго), она пыталась передать увиденное и прочувствованное. «Это как сон – видеть все эти места, где наш Господь страдал за нас, а также огромное утешение – приехать в Иерусалим. Страна действительно прекрасная. Кругом все серые камни и дома того цвета. Даже деревья не имеют свежести окраски. Но, тем не менее, когда к этому привыкаешь, то находишь везде живописные черты и приходишь в
