Картинные девушки. Музы и художники: от Веласкеса до Анатолия Зверева - Анна Александровна Матвеева
А вот у биографов Айвазовского другой взгляд – по их мнению, Юлия без конца плела интриги против мужа, соответствующе настраивала дочерей, жаловалась царю, писала гневные письма в Академию и Думу Феодосии, рассказывала, что из-за невыносимой боли, причиняемой супругом, ей пришлось пройти лечение хлороформом, который тогда применяли в качестве обезболивающего. Уверяла, что он избивал её, вывихнул ей руку и даже нападал с бритвой, желая зарезать!
В письме к другу художник горько восклицал: «Эта женщина способна на всё, надобно знать, какое она злое существо».
Казалось бы, сама уехала, никто не прогонял – чего же теперь сердиться и жаловаться? Видимо, у Юлии долго сохранялась надежда на то, что Иван одумается, попросит прощения и тут же выполнит все её просьбы по пунктам, а убедившись в том, что этого не произойдёт, она в самом деле обозлилась и начала мстить супругу так, как может мстить лишь смертельно оскорблённая женщина. Даже выдавая замуж дочерей, она в первую очередь будет следить за тем, чтобы это были ни в коем случае не армяне – а русские дворяне или лютеране: ещё один демонстративный выпад в адрес мужа.
10 июня 1870 года Айвазовский отправляет официальное обращение в эчмиадзинский Синод – и просит развода с женой:
«Руководствуясь человеческим и христианским долгом, я многие годы терпеливо относился к недостаткам жены, что могут засвидетельствовать не только родные и друзья, но и все знакомые во многих городах России… Перенесённое ею в 1857 г., по свидетельству столичных врачей, неизлечимое нервное заболевание ещё более несносным сделало её характер. Исчезло спокойствие в моём доме… Почти двадцать лет она клеветала на меня, запятнала мою честь и честь моих родных перед нашими детьми и чужими людьми. И это она делает с той целью, чтобы убить меня не физически, а морально, чтобы, незаконно отобрав у меня имение, имущество, оставить без хлеба насущного… Моя жена Юлия, относясь ко мне враждебно, живёт в столице за мой счёт, часто путешествует в Австрию, Францию, Германию, вовлекая меня в колоссальные расходы… Жизнь в Одессе мотивирует болезнью, хотя на самом деле одесские врачи рекомендуют ей уезжать из города… Юлия Гревс, руководствуясь советами сомнительных лиц, в последнее время обращается к губернатору и другим высоким чинам государства с просьбой забрать моё имущество и имение, хотя я постоянно обеспечиваю жизнь её, посылая в Одессу ежемесячно по 500–600 рублей… Она восстанавливает дочерей против меня, беря у них подписи, что после развода они будут жить с ней».
Разрешения на развод Айвазовский дождётся лишь в 1877 году. Отношения с дочерьми потеплеют, хотя Елена, старшая дочь художника, по словам внука Александра, примирится с отцом только после смерти матери[52]. Юлии Гревс не станет в 1898 году – она умрёт вдали от мужа, так и не простив его.
Улыбка фортуны
Айвазовский, как многие южные люди, питал слабость к эффектным жестам. Когда до него дошло известие о резне армян в Турции, он прикрепил ордена Османие и Меджидие, торжественно врученные ему в Константинополе, к ошейнику дворовой собаки и, демонстративно выгуляв животное по всей Феодосии, утопил турецкие награды в море (надеюсь, что без собаки). Говорят, награды потом искали, но не нашли, а ещё говорят, что художник попросил передать султану на словах: если пожелает, пусть выбросит его картины в море, – но султан этого делать не стал.
Когда отмечался его 70-летний юбилей, Иван Константинович уже в самом конце застолья поднялся с места и сказал: «Господа, мой повар сегодня не приготовил десерт. Прошу принять блюдо, приготовленное мной лично» – после чего слуги вынесли на подносах маленькие пейзажи кисти Айвазовского, подаренные всем гостям. В честь 16-летия внучки, Софии Латри, был дан бал и званый обед на 300 персон. Как пишет Гаянэ Микеладзе: «На пышно сервированном столе возле прибора каждой женщины лежал завёрнутый в салфетку золотой браслет, украшенный миниатюрной палитрой с кистью, инкрустированной драгоценными камнями, с монограммой Айвазовского. Палитра открывалась наподобие медальона, внутри которого находилась миниатюра с морским пейзажем. В крышечку медальона была вставлена фотография самого Айвазовского. У каждого мужчины в салфетку вкладывались запонки или булавка для галстука, также украшенные миниатюрным пейзажем».
Для человека, привыкшего все делать в расчёте на реакцию публики – а Иван Константинович с годами стал вести себя именно так, – мифологизация собственной жизни становится привычкой, если не зависимостью. Может быть, именно этим и вызвано то неимоверное количество легенд, которыми украшена биография Айвазовского? Что любопытно, даже смерть художника не положила конец полусказочным историям, где порой не уловить границы между правдой и вымыслом. Знакомство прославленного мариниста с его второй женой – юной красавицей Анной Никитичной Саркизовой, в девичестве Бурназян – тоже имеет несколько описаний. Чаще всего в биографиях приводится вот какое.
65-летний Айвазовский, ещё не получивший официального развода с Юлией Гревс, ехал однажды по Феодосии в собственном экипаже – и встретил похоронную процессию. Хоронили купца Саркизова, с которым Иван Константинович был немного знаком, поэтому художник вышел из экипажа, чтобы засвидетельствовать своё сочувствие близким усопшего. За гробом шла молодая женщина дивной красоты – и Айвазовский тут же влюбился, даже не выяснив, кто она такая и кем приходилась покойнику. Оказалось – вдова 25 лет, к тому же армянка и скромница. Переждав положенный срок траура, Иван Константинович посватался к Анне Никитичне – и получил согласие. Примерно через год они поженились. Конечно же, Анна знала, кто такой Айвазовский, вся Феодосия знала о том, кто он такой. Любила ли она его – точнее, полюбила ли после свадьбы, несмотря на сорок лет разницы в возрасте, отсутствие детей и особенности характера супруга, – другой вопрос, но второй брак художника стал несмотря на все эти оговорки счастливым.
Сохранилось свидетельство о браке Айвазовского и Анны:
«1882 года января 30 дня его превосходительство действительный статский советник И.К. Айвазовский, разведённый по указу эчмиадзинского Синода от 30 мая 1877 г. № 1361 с первою женою от законного брака, вступил вторично в законный брак с женою феодосийского купца вдовою Анной Мкртчян Саркизовой, оба армяно-григорианского исповедания».
У биографов художника, как водится, не
