Татьяна Лиознова - Валентин Свининников
Её называли «железной леди» советского кино, «женщиной-воином» и даже «полководцем» в режиссёрской профессии. Чем не полководец, если в «Семнадцати мгновениях весны», например, были заняты 200 (!) актёров, причём и звезд первой величины со своими трудными характерами, не говоря уже о большой съёмочной группе ассистентов, декораторов, костюмеров и прочих. Да и каждый из немногих снятых ею фильмов был сражением и открытием. А сражалась она за нашу Советскую родину, так и не приняв в конце жизни перемены к дикому олигархическому капитализму.
Сама она так определяла характер своего творчества:
«Меня часто спрашивают в многочисленных письмах, как я после такого “камерного” фильма, как “Три тополя на Плющихе” решилась снимать “Семнадцать мгновений весны” – будто бы совсем другой, не похожий на прежние, фильм. Я искренне считаю, что все мои работы – об одном. О чём я, человек, родившийся в определённое время, проживший со своей страной определённую жизнь, не могу не говорить. Меня интересуют, например, понятия “долг” или “совесть”, интересуют всегда, но как общественные, а не только нравственные категории. В картинах “Евдокия”, “Им покоряется небо”, “Рано утром”, как и в “Трёх тополях”, я старалась это подчеркнуть. Конечно, ленты разные, но отправная точка одна… Я всегда была привержена документальности, фактографической точности. Тема войны всех нас волнует постоянно, но и теперь, после “Семнадцати мгновений…”, я считаю, что лишь прикоснулась к ней. Читая роман Юлиана Семёнова, я поймала себя на том, что выстраиваю кадры, вижу актёров. Это в тот момент, когда присмотрелась к совсем другой работе! Увлечённость материалом – первая составляющая творческого позыва художника к действию. Меня увлекал не столько острый сюжет, сколько возможность вложить весь гражданский, режиссёрский и человеческий опыт в эпический, развернутый в пространстве экранный роман. Не знаю, сколько раз мы вместе с коллективом “сняли в уме” все двенадцать серий, сколько бумаги испортили, рисуя по многу раз каждый кадр. Специфика телевидения была нам незнакома. Марафонский ход картины требовал совершенно особых навыков профессиональной памяти, монтажа. И всё же на фоне увлеченности съёмочной группы сложности, представьте себе, преодолевались. Мы закончили работу на полгода раньше, чем планировалось, и я горжусь этим, равно как и успехом фильма, потому что мы творим на государственные деньги, а считать их надо лучше, чем свои собственные».
Нынешним бы «творцам», которые, претендуя на государственную поддержку, требуют при этом «свободы самовыражения», такое вот отношение к делу…
Автор. В этом фильме занято созвездие лучших актёров страны. Как удавалось женщине управлять этими известнейшими людьми, каждый со своим трудным характером?
Людмила Лисина. Леонида Броневого, сыгравшего шефа гестапо Мюллера, Лиознова раньше знала только как театрального актёра. Но она же была одной из первооткрывателей особенности телевизионных фильмов, где немало крупных планов, где театральная манера отнюдь не вредит! В психологически острых фильмах особенно. В юбилейном выпуске газеты «Совершенно секретно» приведено много любопытнейших воспоминаний актёров. «Канцлер Бисмарк, дрессировщица, – шутил про неё Леонид Броневой. – Иногда думал: ну его, всё брошу! Что там, копеечный договор. Разворачивался, доходил до двери павильона… И вдруг слышал вслед: “Мотор! Вот таким ты мне и нужен, на грани эмоций!”». Броневой удивлялся: «В чём сила женщины? И очень властной». Лиознова редко объясняла актёру задачу на пальцах – просто знала, на какие точки надавить, чтобы он попал в образ. Воротничок рубашки в одной из сцен оказался для Леонида Броневого узким, ему это не нравилось, и он непроизвольно дергался. Лиознова решила это оставить, придумав для Мюллера нервный тик.
Спустя четверть века тот же Леонид Броневой вспоминал:
«Была уже назначена съёмка, а Лиознова вдруг заявляет, что меня нужно срочно кем-то заменить. Второй режиссёр Гензер отвечает, что больше он актёров на эту роль искать не будет… А я никак не мог понять, почему она была так холодна со мной первое время. Спрашиваю Гензера:
– Случайно, не знаете, в чём я провинился?
А потом вдруг всё меняется. В чём дело? Оказывается, отснятый нами материал посмотрел тогдашний шеф КГБ Юрий Андропов и высказал о нём очень хорошее мнение. Что интересно, впоследствии, когда я ездил с выступлениями, в каждом городе меня встречали люди на чёрной “Волге” из местного КГБ. Я был, конечно, в полном изумлении. Позднее узнал, что Андропов разослал циркуляр: мол, товарищи, учитесь, как надо профессионально разговаривать с людьми, работать с документами и т. д.
Кстати, у Суслова Михаила Андреевича были возражения: фильм вредный, нельзя, чтобы фашист был обаятельным…»
А Леонида Куравлёва сначала пробовали на роль самого Гитлера. Тот удивлялся: всю жизнь играет простаков – и вдруг надо выдать тирана. Подошёл со всей ответственностью, долго примерялся… А в последний момент Татьяна Михайловна сделала рокировку и утвердила его на роль Айсмана. Лиознова признавалась, что испугалась за актёра. Куравлёв – человек очень впечатлительный, незащищённый. Были случаи, когда отрицательная роль такого масштаба роковым образом влияла на судьбу сыгравшего её актёра. Куравлёв к тому времени уже «ожесточился», насколько мог… Но у него же доброе, открытое лицо – эти мягкие черты пришлось сглаживать чёрной повязкой на одном глазу. Куравлёв говорил: «Для актёра один глаз вытащить этой чёрной повязкой – это значит лишить его трёх четвертей возможностей, по крайней мере». Но Лиознова знала Куравлёва лучше, чем он сам. Выбрала же она позднее его для роли неистового Лёни Шиндина в фильме «Мы, нижеподписавшиеся».
Как сражалась Татьяна Михайловна с Иосифом Кобзоном, рассказывает он сам в документальном фильме (2009 год):
«Знакомимся.
– Здравствуйте, я Лиознова.
– Здравствуйте, я Кобзон.
– Ну, давайте попробуем.
И вдруг:
– Мне не нужен такой Кобзон!
– Ну, приглашайте другого.
– А вы мне советов не давайте. Я сама знаю, кого приглашать.
– “Не нужен такой Кобзон…” Что, я пародировать себя должен?»
Она до конца не раскрывала карты, как и зачем нужно исполнять песни, Кобзон понял, когда в гостинице «Россия» нечаянно довелось услышать по телевизору объявление о премьере «Семнадцати мгновений…». Звучат знакомые аккорды, голос его. Говорит об этом Наталье Фатеевой, а она в ответ: «Да полно врать-то. Исключено»… А Лиознова, прослушав лучших певцов того времени и остановившись на Кобзоне, опасалась, что он «добавит пафоса», узнав, что речь в фильме о подвиге нашего разведчика. Ей же надо было показать именно человека, глубоко чувствующего, оторванного от Родины и рискующего жизнью в самые, может, последние дни до Победы…
Того же Роберта Рождественского Лиознова просила написать слова и для песни о телефонном разговоре для «Карнавала».
…Как же грустно мне, что я не слышал и никогда уже не услышу, как
