Татьяна Лиознова - Валентин Свининников
И далее: “Что касается моих информаторов, то, уверяю Вас, это очень честные и скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо.
Эти люди многократно проверены нами на деле”».
Приводя этот документ, Лиознова подчеркивала: «Это тот ключ, который давал мне право сделать картину о разведчике, не вестерн, а нечто более глубокое, что касалось всех нас. Мы ведь так долго ждали открытия второго фронта, а нам затыкали рот тушёнкой и ношеными вещами…»
И продолжала рассказывать много интересного о реакции зрителей:
«Примерно с третьей серии начались звонки на Киностудию имени Горького. Дежурный по студии рассказывал, как одна женщина требовала позвать к телефону директора. Оказалось, она хотела сказать спасибо за “Семнадцать мгновений весны”, потому что три вечера её муж сидит дома и не пьёт. Письма приходили мешками. Часто на адрес киностудии “Мосфильм” или вовсе: Москва, “Семнадцать мгновений весны”, Лиозновой. Но вся почта доставлялась нам.
Я смотрела в окна домов, которые гасли сразу, как кончалась очередная серия. Сама же премьеру картины не видела – не было сил. Только слушала реплики. Я была счастлива, что удалось реализовать такой гигантский труд. Работа над фильмом длилась три года, но все остальное в моей жизни было отрезано, просто вычеркнуто. Материал требовал полного погружения. То же самое могу сказать обо всех своих коллегах. Непосредственно съёмки длились года полтора, за все это время никто из актёров ни разу меня не подвёл. Приходилось месяцами сидеть в фондохранилище в Красногорске, отсматривать всю нашу военную хронику и немецкие киножурналы, и вся наша группа, включая гримёров, костюмеров и даже водителя Ивана Кабанова, тоже приезжала в просмотровый зал, чтобы своими глазами увидеть, как все это было.
Выбирая актёра на главную роль, я думала о том, что это должен быть человек, который 12 вечеров подряд “без стука” сможет заходить в каждый дом. И когда мы однажды после очередного просмотра материала на студийном автобусе ехали по домам, я сказала Тихонову:
– Ну, Слава, тебя ждёт слава. Держись!
Броневой (Мюллер) тут же спросил:
– Татьяна Михайловна, а меня?
И я, может быть, немножко согрешив, полушутя-полусерьёзно, ответила:
– И Вас, и у Вас тоже будет.
А когда картину начали показывать, в моей квартире раздался телефонный звонок, и я услышала в трубке прерывающийся от волнения голос Броневого:
– Кончилась серия, а мы с женой не можем из квартиры выйти.
– Почему? – не поняла я.
– Народ стоит…
Мне хотелось бы сказать о двух исполнителях эпизодических ролей, ролей без слов, которые сыграны блистательно. Что значительно труднее, чем когда на тебя работает весь смысл картины, и все персонажи, и музыка».
Это сцена встречи в кафе. Элеонора Шашкова (жена Штирлица) и Евгений Лазарев (Емельянов). Вспомните напряжённую спину Лазарева, человека, который отвечает за всё. Как точно, и лапидарно, и сдержанно, и умно провёл он свой эпизод.
* * *
…Работая над книгой, я изумлялся: даже в эпизодах умела Лиознова занять артистов первой величины. Велика ли в «Семнадцати мгновениях…» роль Василия Ланового? Фашистский генерал Вольф, прибывший с секретных переговоров с американцами. Это Лановой-то, кого зритель знает и любит как Павку Корчагина и советского генерала из «Офицеров», не говоря уже о романтических ролях в родном Театре имени Вахтангова!
Краткий эпизод. Лановой вспоминал в документальном фильме 2009 года: «Но она-то знала – нет мелких ролей. У неё что ни эпизод, то актёр – бог! И как она умела убеждать. Абсолютно никто не мог ей отказать». И как он мастерски сыграл, когда Вольф видит встречающих его эсэсовцев и понимает: это всё, жизнь кончена, да какие ещё муки предстоят в застенках. И вдруг… появляется Шелленберг – Табаков, и всё резко меняется: «Спасён!» Изумительно выстроенный эпизод всего на нескольких метрах плёнки…
О многом говорят несколько строк из интервью Лиозновой 1976 года газете из Казахстана:
«Снимались 200 актёров. Артисты сыграли прекрасно. Фильм снимал оператор Пётр Катаев. Снимая фильм, я стараюсь каждого артиста, оператора, каждого члена съёмочной группы сделать своим единомышленником, соавторами, сделать так, чтобы вся съёмочная группа работала творчески. В этом я вижу залог успеха любого фильма».
Да, Лиознова обычно работала с оператором Петром Евгеньевичем Катаевым и художником Борисом Дмитриевичем Дуленковым.
«И перед тем, как снимать фильм, – рассказывала она о съёмках «Семнадцати мгновений весны», – мы с ним вот за этим столом полгода, наверное, сидели и разрисовывали всю картину на кадрах. Мы чертили мизансцены, и все это появилось в павильоне к началу съёмки. Сегодня снимается какая-то сцена, этот кадр мы вешали на стенке, чтобы каждый знал, когда снимается его сцена».
И в то же время многое в «Семнадцати мгновениях весны» строилось на импровизации. Например, собака, которой Штирлиц говорил: «Чей же ты, дурашка?» – вообще попала в кадр случайно. Штирлиц загнал свой «мерседес-бенц» во двор коттеджа, и тут неожиданно появился этот пёс, которого хозяин отпустил с поводка. Он просто подошёл и положил морду в руки Тихонову. Камера продолжала работать, Тихонов продолжал играть, импровизируя, в то время как съёмочная группа вместе с хозяином дворняги с трудом сдерживала слёзы.
И сцена «свидания» Штирлица с женой появилась в фильме благодаря Тихонову – в сценарии её не было. Один разведчик в отставке рассказал ему, как через несколько лет работы за границей смог увидеть свою жену, когда её подвели к витрине магазина, в котором он находился. И Тихонова, и Лиознову эта сцена тронула… Но шесть минут в кадре без единого слова!
Людмила Лисина. Вспоминаются слова Лиозновой: «В этом фильме нет ни одной лишней паузы». Хотя актёрам гораздо сложнее молчать в кадре, чем говорить. И Тихонов спрашивал:
– О чём я так долго буду молчать с сосредоточенным лицом?
– А ты вспоминай таблицу умножения! – парировала режиссёр.
Знаменитая сцена встречи разведчика с женой вошла в историю. Но когда Татьяна Михайловна утвердила Элеонору Шашкову, она даже не предупредила, в чём будет заключаться её роль.
– Дайте хотя бы слова выучить! – попросила молоденькая актриса.
– Иди спать, в твоей сцене нет слов.
– А что же мне играть?
Сначала сцену собирались снимать без Тихонова – дали ему выходной. Но Шашковой повезло: он пришёл на площадку – ему хотелось увидеть ту женщину, по которой так тоскует Штирлиц. В жизни Татьяна Михайловна и сама умела красноречиво молчать: взгляд у неё был сканирующий, как глянет – оторопь берет. И столько оттенков было у этого взгляда: и гневный, и любящий, и с лукавинкой, и с ожиданием… Она часто смотрела на человека так, будто
