Татьяна Лиознова - Валентин Свининников
И знаете, картина наша – как борщ. Настоится – и ещё вкуснее. Я её смотрю и думаю: Слава играет каждый раз всё лучше и лучше. Нет, он, конечно, играет лучше всех, актёрски лучше, гениально.
Были у меня во время съёмок счастливые часы – в Риге я несколько дней жил в одном номере с Ростиславом Пляттом. Это такой кладезь истории театра, истории кино, интереснейший человек. Я был ещё совсем пацаном по сравнению с ним, но он всегда так грандиозно держался на равных, сразу предлагал какую-то пацанью манеру общения, такую детскую тональность, что я даже иногда терялся.
Время, проведенное с ним в костёле, – самое замечательное. Были такие смешные моменты! Но это не для печати…
Вставал Ростислав Янович очень рано. Стоял у окна в такой длинной белой ночной рубашке до пола, тихо стоял, чтобы меня не разбудить, смотрел на туманный город. Я кашлял, давая знать, что проснулся. И он начинал рассказывать что-нибудь романтическое, вспоминать свои увлечения, любовь, сетуя, что не все в жизни удалось. Сниматься с ним было очень приятно…
Вообще у нас была сильная компания. Да там даже эсэсовцы в дверях стоят – смотришь и видишь, что это не туфта. С такими лицами стоят! У нас консультанты были отличные. Колх, он сейчас, по-моему, в Абхазии живёт. Разведчик. И не Колх он, по-моему, псевдоним это. Помню, договор с ним должны были подписать, а он говорит: “Просьбы министра не оплачиваются”, – и ушёл. Как-то мы репетировали, а он смотрел, смотрел. И кто-то спросил: “Ну как, правильно мы делаем?” Он ответил: “Вы хорошо играете, значит, правильно”.
А плохо нельзя было играть. И Лиознова умела на съёмочной площадке создать такую атмосферу, что всем хотелось что-то придумать, какие-то там козюлечки.
У меня есть сцена – в гостях у Штирлица. Я там придумал кинжальчик метать – отмщение хозяину, хотя бы так, хотя бы шутя. И походка, такая странная, подпрыгивающая. Она возникла от разбора самой роли. Человек, который всегда готовит гадости другим, сам в ожидании чьей-то гадости. Он готов моментально ответить ударом на удар или защититься. А Клаус выбрал такую защиту – свобода! Я свободен! От всего, от своих поступков. А я такой же, как все. Поэтому я там так много жрал. Лиознова на меня обрушилась:
– Чего вы всё время жуете?!
– Но он всё время хочет есть!
– Ну хорошо, делайте, как хотите.
Она часто так сердилась, а потом – делайте, как хотите.
Думаю, Татьяна Михайловна оживила, приподняла произведение Семёнова; и Юлиан правильно делал, что не приезжал на съёмки. Умный автор никогда не влезает в работу режиссёра. Иначе ничего не получится».
Об исполнителе роли Бормана – Юрии Визборе немало интересного в том же юбилейном номере «Совершенно секретно» рассказала его дочь Татьяна:
«Когда вся страна впервые смотрела этот фильм, мне было 14 лет, и я проводила каникулы в пионерском лагере. Папа в это время отдыхал в Крыму – в Мисхоре. Отблеск папиной славы коснулся и меня. Ведь роль Мартина Бормана была одной из самых популярных.
Непростые съёмки «Семнадцати мгновений весны». Вверху – эпизод с Ростиславом Пляттом
“Здравствуйте, родители! – писала я в Мисхор. – Всем лагерем смотрим ‘Семнадцать мгновений весны’. Благодаря тому, что ты в нём снимался, я пользуюсь огромной популярностью. Одни поздравляют – сама не пойму, с чем, – другие восхищаются, а третьи даже грозятся. Например, шестой отряд обещал меня побить, если ты там чего-нибудь не то сделаешь. Так что ты не очень свирепствуй – для меня это вопрос жизни и смерти”…
Это, конечно, были игры и шутки, но продолжались они очень долго. Например, меня постоянно “пытали”: где деньги партии? А сколько телефонных розыгрышей было связано с именем Бормана! Папа относился к этому с юмором. Но со временем бесконечные упражнения в остроумии стали надоедать, и, услышав в очередной раз вариации на тему: “Это квартира Бормана?” или “Борман дома?” – я могла отрезать: “Борман – в уборной!” Даже спустя годы, когда я выросла и пришла на практику в молодежную редакцию, один из сотрудников, Володя Мукусев, называл меня своеобразно: “Бормановной”…
После Мартина Бормана папе предлагали исключительно роли убийц, палачей, головорезов – типаж тяготел. Он отказывался. Новые роли не шли ни в какое сравнение с той единственной – рейхсляйтера.
О Бормане же ходили упорные слухи, подкрепленные данными израильской разведки, что ему удалось сбежать и обосноваться в Бразилии.
“Сидит где-нибудь, – шутил папа, – смотрит нашу картину и спрашивает:
– Кто это меня так плохо сыграл? Убрать!”»
В интервью журналистке Луньковой Татьяна Михайловна приоткрыла немало тонкостей в работе над этим сериалом, например, такие:
«– …В двенадцати сериях фильма мы скомпоновали 17 наиболее значительных, наиболее насыщенных событиями дней весны победного 1945 года, и показали: вот хроника, вот что происходило в эти дни на фронте, и вот что происходило с другой стороны… Некоторые фрагменты фильма я специально “подбивала” под хронику. Например, помните, на похоронах профессора Плейшнера, один из фашистских боссов слегка похлопывает по щеке мальчика. Сначала я увидела этот жест у Гитлера в хронике, и под него уже придумали этот фрагмент, который сопровождается озвученной мыслью Штирлица: “Все они хотят быть похожими на своего фюрера”.
– Татьяна Михайловна, Вы стремились к портретному сходству актёров с их историческими персонажами?
– Формально. Странно, если бы, например, Гитлер или Борман выглядели иначе, чем в жизни. Главное всё-таки сходство характеров.
Я считаю, что очень удачным получился Шелленберг. Во время работы над фильмом мне на глаза попалась его фотография из архива – небольшого роста, хилый, голенища сапог свободно болтаются, не обтягивают ноги… Внешне никакого сходства с Табаковым. Между тем этот человек был очень-очень умный, с хитринкой, изощренный в своём деле человек, который умеет добиваться поставленной цели. Табаков как нельзя лучше подходил на эту роль.
Ведь этот фильм – разговор не с прошлым, а с будущим. Вспоминать прошлое – занятие безнадёжное и глупое, смысл только в том, что завтрашний день заставляет тебя быть снова цельным и собранным, хитрым, умным, изворотливым и с глазами не только впереди, но и сзади, с руками не только с двумя, но и с четырьмя.
Ни у одной страны нет истории, в которой не было бы неудач. У нас их намного меньше. У нас много блистательных страниц. Вот когда всё происходит, что как в Америке, так и мы должны жить, то меня это просто морально уничтожает. Всё во
