Америка выходит на мировую арену. Воспоминания президента - Теодор Рузвельт
Как-то раз, меня посетил сначала католический священник, а затем – методистский священнослужитель, у которых были прихожане, желавшие поступить на службу в полицию, но не верившие, что это возможно, не уплатив мзду или прибегнув к политическому давлению.
Католический священник руководил лицеем трезвости при своей церкви, и он хотел знать, будет ли шанс для некоторых молодых людей, которые принадлежали к этому лицею. Священник-методист происходил из маленького клочка настоящей старой Америки, который в результате недавнего расширения оказался в пределах огромного, многоязычного, любящего удовольствия города. Это была небольшая церковь, большинство членов которой составляли корабелы, механики и матросы с местных каботажных судов.
Я уверил моих гостей, что нам нужны люди именно того типа, которых, по их словам, они могут предоставить. Я также сказал им, что я так же, как и они, стремился выяснить, не проводилась ли какая-либо ненадлежащая работа в связи с экзаменами, и что я хотел бы, чтобы они пригласили четырех или пятерых своих людей для сдачи экзаменов, не сообщая мне их имена. Затем, независимо от того, потерпели ли эти люди неудачу или преуспели, мы брали бы их бумаги, чтобы мы могли сразу сказать, были ли эти люди либо неправомерно привилегированы, либо неправомерно дискриминированы. Это было сделано соответствующим образом, и в каждом случае каждый их моих посетителей появлялся через несколько недель с озаренным улыбкой лицом, чтобы сказать, что его кандидаты прошли и что, очевидно, все в порядке.
За два года моего пребывания на посту президента Комиссии я принял в полицию десятка полтора членов маленькой методистской общины и вдвое больше мужчин из лицея трезвости католической церкви. Все они были людьми именно того типа, который я больше всего хотел видеть в полиции – мужчины крепкого телосложения и решительного характера, трезвые, уважающие себя, уверенные в себе, с сильным желанием совершенствоваться.
Иногда я сам выбирал человека и предлагал ему сдать экзамен. Так, однажды вечером я отправился выступить в Институте молодежи, филиале христианской ассоциации молодежи на улице Бауэри, по просьбе г-на Кливленда Х. Доджа. Находясь там, он сказал мне, что хотел бы показать мне молодого еврея, который недавно, проявив отвагу и доблесть, спас женщин и детей из горящего здания. Этот человек по имени Отто Рафаэль, был сильным парнем с добродушным, умным лицом. Я спросил его о его образовании и посоветовал ему попробовать сдать экзамен. Он поступил, прошел, был назначен и стал замечательным офицером, с тех пор он и вся его семья являются моими близкими друзьями.
Отто Рафаэль был настоящим человеком с Ист-Сайда. Мы с ним были «прямыми нью-йоркцами», если использовать жаргон нашего родного города. Его родители приехали из России, и не только по социальному положению, но и по зарплате должность полицейского значила для него все. Это позволило Отто дать образование своим младшим братьям и сестрам, родившимся в этой стране, и привезти из России двух или трех родственников, которые волей-неволей остались дома.
* * *
Довольно любопытно, что оставить политику и коррупцию в стороне от продвижения по службе было отнюдь не так просто, как при вступительных экзаменах. За вступительные экзамены я мог полностью отвечать сам; и, более того, они были в значительной степени автоматизированы. С другой стороны, при продвижении по службе главным элементом были послужной список и способности офицера, и для этого нам приходилось в значительной степени полагаться на суждение непосредственного начальства этого человека. Это, несомненно, означало, что в некоторых случаях это решение было вынесено по ненадлежащим мотивам.
Нам не нужно было совершать революцию в отношении мужества так, как мы должны были совершить революцию в честности. Полицейские всегда были храбры в борьбе с буйными и жестокими преступниками. Но постепенно они коррумпировались. Поэтому мы провели титанический труд по искоренению нечестности. Мы делали это настолько тщательно, насколько позволял смехотворный двупартийный закон, по которому жил Департамент. Но мы беспокоились о том, чтобы, искореняя зло в силовом органе, мы сохраняли и улучшали жившее там зерно добра. Борясь с нечестностью, мы прилагали все усилия для повышения эффективности. К сожалению, печальный опыт показал, что временами полицейская организация, свободная от коррупции, может все же проявить себя слабой в каком-нибудь серьезном кризисе или неспособной справиться с более опасными преступниками. Мы были полны решимости предотвратить это.
Наши усилия увенчались полным успехом. Повышение эффективности полиции шло рука об руку с улучшением ее морального облика. Люди в форме и люди в штатском – детективы – работали лучше, чем когда-либо прежде. Совокупность преступлений, в которых преступление было наказано, увеличилась. Однако каждый дискредитированный политик, каждая сенсационная газета и каждый робкий дурак, которого можно было напугать шумихой, были против нас. Все три класса стремились всеми доступными им средствами показать, что, сделав силу честной, мы подорвали ее эффективность, своими высказываниями они стремились создать то самое положение вещей, против которого заявляли протест. Но мы неуклонно шли по намеченному нами пути. Борьба была тяжелой, было много тревожных моментов, но мы победили.
Я был назначен в мае 1895 года. В феврале 1897 года, за три месяца до того, как я ушел в отставку и стал помощником министра военно-морского флота, судья из Большого жюри присяжных округа Нью-Йорк смог поздравить их с феноменальным снижением преступности, особенно насильственного характера. Это снижение было устойчивым в течение двух лет. Полиция оказалась более успешной, чем когда-либо прежде, в защите жизни и собственности, а также в пресечении преступности и пороков.
Роль, которую сыграли признание и вознаграждение реальной личной доблести среди сотрудников полиции в создании такого положения дел, была заметной, хотя было много других факторов, которые привели к улучшению работы. Огромное улучшение дисциплины путем беспощадного наказания всех правонарушителей, независимо от того, насколько велико их политическое или личное влияние; решительная борьба со всеми преступниками, которые до сих пор могли покупать защиту; быстрое признание способностей полицейских – все это были элементы, которые имели огромный вес в производстве изменений.
Простое мужество и отвага, а также вознаграждение за отвагу не могут восполнить недостаток дисциплины, способностей, честности. Но, тем не менее, они имеют жизненно важное значение. Никакая полиция ничего не стоит, если ее сотрудники не умны и честны; но и она ничего не стоит, если ее сотрудники не храбры, выносливы и хорошо дисциплинированы.
Мы продемонстрировали признание смелости и личной доблести двумя способами: во-первых, награждая медалью или сертификатом в память о подвиге; и, во-вторых, придавая вес при продвижении по службе, особенно для младших должностей.
В высших должностях – во всех повышениях
