Америка выходит на мировую арену. Воспоминания президента - Теодор Рузвельт
* * *
За два года нашей службы мы более ста раз сталкивались с необходимостью особо отметить людей за какой-нибудь подвиг. Героизм обычно принимал одну из четырех форм: спасение кого-то от утопления, спасение кого-то из горящего здания, арест какого-то жестокого нарушителя закона при исключительных обстоятельствах. Чтобы проиллюстрировать наш метод действий, я приведу некоторые повышения, сделанные после того, как я стал комиссаром.
Один случай произошел со стариком, ветераном Гражданской войны. Однажды я случайно заметил, что он спас тонущую женщину, и вызвал его, чтобы разобраться в этом деле. Старик показал мне свой послужной список и проявил немалую нервозность и волнение; оказалось, что он поседел на службе, совершал подвиг за подвигом, но не имел никакой поддержки. На него никогда не обращали внимания.
Он был одним из тихих людей, которые выполняют свои обязанности, и никогда не стремился использовать влияние любого рода. Теперь, наконец, он подумал, что у него есть шанс. Он прослужил в полиции двадцать два года и за это время спас около двадцати пяти человек от утопления, спасая также людей из горящих зданий. Дважды Конгресс принимал законы, специально уполномочивающие тогдашнего министра финансов Джона Шермана наградить его медалью за выдающуюся храбрость при спасении жизни. Общество спасения жизни также наградило его своей медалью, как и Департамент полиции.
Во всем его послужном списке не было ни одной жалобы на него за какое-либо нарушение служебных обязанностей, и он был трезв и заслуживал доверия. Он имел право на повышение, и он получил его. Возможно, стоит упомянуть, что он продолжал спасать жизни после того, как получил звание сержанта. 21 октября 1896 года он снова спас тонущего человека. Это было ночью, никого больше не было по соседству; причал, с которого он прыгнул, был в абсолютной темноте, и он был десять минут в воде, которая была очень холодной. Ему было пятьдесят пять лет, когда он спас этого человека. Это был двадцать девятый человек, чью жизнь он спас за двадцать три года службы в Департаменте.
Другой человек был полицейский, которого мы повысили до патрульного за активность в поимке грабителя при довольно необычных обстоятельствах. Я случайно заметил, что как-то на неделе он поймал грабителя. Очевидно, у него это вошло в привычку, потому что на следующей неделе он обзавелся еще одним задержанием. В последнем случае грабитель сбежал из дома вскоре после полуночи и побежал в сторону Парк-авеню, преследуемый полицейским. Центральная железная дорога Нью-Йорка проходит под Парк-авеню, и в верхней части туннеля есть ряд отверстий. Обнаружив, что полицейский догоняет его, грабитель прыгнул в одно из этих отверстий, рискуя сломать себе шею.
Грабитель бежал за своей свободой, и для него был смысл подвергать опасности жизнь или здоровье; но полицейский просто выполнял свой долг, и никто не мог бы обвинить его в том, что он не совершил прыжок. Однако он прыгнул; и в этом случае рука Господа была тяжела на неправедных. У грабителя вышибло дыхание, а у «полицейского» нет. Когда его жертва смогла ходить, офицер отвез его рысью в участок; а через неделю я назначил офицера и повысил его в должности, потому что он был трезв, надежен и строго исполнял свои обязанности.
Упомяну еще один случай поощрения. Мы повысили полицейского до патрульного за храбрость. Он преследовал банду головорезов, которые только что подстерегли, ограбили и избили человека. Они разбежались в разные стороны, и он преследовал главаря.
Он бежал изо всех сил, догоняя его, после чего тот внезапно развернулся и выстрелил ему прямо в лицо. Офицер выхватил револьвер, и два выстрела прозвучали почти одновременно. Полицейский был на волосок от смерти, потому что пуля из пистолета противника пробила его шлем и повредила кожу на голове. Его собственный выстрел был вернее, и человек, за которым он охотился, упал замертво.
Теперь я думаю, что любой человек согласится, что мы были совершенно правы, продвигая людей в подобных случаях, и совершенно правы, исключив политику из продвижения по службе. И все же именно из-за того, что мы последовательно действовали таким образом, решительно борясь с нечестностью и той особой формой низости, которая маскируется под «практическую» политику, и неуклонно отказывались обращать внимание на какие-либо соображения, кроме пользы службы и города, а также заслуг самих людей, на наши головы обрушилась горькая и злобная враждебность. Принцип «хлеба с маслом» портит политиков.
Они добились отмены Закона о государственной службе Законодательным собранием штата. Они пытались и почти преуспели в попытке законодательно отстранить нас от должности. Они присоединились к низменной части сенсационной прессы во всех видах грязной, непристойной лжи и клеветы относительно того, что мы делали. Они пытались соблазнить или запугать нас всеми видами интриг и обольщения, обещанием политического вознаграждения и угрозой политического наказания.
Я верю в политические организации, и я верю в практическую политику. Если человек непрактичен, от него нет никакой пользы нигде. Но когда политики относятся к практической политике как к грязной политике, и когда они превращают то, что должно быть необходимой и полезной политической организацией, в машину, управляемую профессиональными грабителями низкой морали в своих собственных интересах, тогда пришло время изгнать политика из общественной жизни и либо починить, либо разрушить машину, в зависимости от необходимости.
* * *
Следует добавить, что в бытность комиссаром полиции я наказывал любую жестокость со стороны полиции с такой немедленной суровостью, что все случаи жестокости практически прекратились. За два года моей службы ни одному порядочному гражданину нечего было бояться полиции. Но мы постоянно призывали полицию доказать, что преступник, который пытается сопротивляться аресту, или мешать им при исполнении служебных обязанностей, сам подвергается серьезной опасности.
Одной из вещей, которые мы делали, находясь у власти, было обучение людей обращению с пистолетом. Была создана школа стрельбы из пистолета, и меткость была улучшена. Ответственным за школу был стрелок Петти, которого мы повысили до сержанта. Он был одним из чемпионов страны по стрельбе из револьвера. Дважды он был вынужден стрелять в преступников, которые сопротивлялись аресту, и в каждом
