Бетховен и русские меценаты - Лариса Валентиновна Кириллина
Воспоминания госпожи фон Бернхард – единственный источник, из которого мы узнаём о пристрастии Клюпфеля к музыке; жаль только, что она не сообщила, принимал ли он сам участие в музицировании, а если да, то на каком инструменте. Под игрой «без нот» подразумевалось, скорее всего, не исполнение Бетховеном неких произведений наизусть (хотя и это не составляло для него труда), а его знаменитые импровизации, восхищавшие всех, кто имел счастье их слышать.
Общение Бетховена с Клюпфелем и завсегдатаями его салона поначалу было весьма дружеским, несмотря на то, что облик и манеры композитора оставляли желать лучшего. «Когда он приходил к нам домой, – вспоминала фрау фон Бернхард, – он первым делом просовывал голову в дверь и убеждался, что среди присутствующих нет никого из тех, кто ему ненавистен. Он был малорослым и невзрачным, с некрасивым красноватым лицом, испещренным оспинами. У него были очень темные волосы, почти неряшливо обрамлявшие его лицо. Одевался он неброско и далеко не изысканно, что, впрочем, в те времена иногда было принято и в нашем кругу. К тому же он изъяснялся на диалекте и выражался несколько просторечно, что не только свидетельствовало об изъянах его воспитания, но и приводило к демонстрации дурных манер в обществе. Он был очень горд. Я однажды видела, как мать княгини Лихновской, старая графиня Тун, встала на колени перед ним, сидевшим вразвалку на софе, и умоляла его сыграть, но Бетховен не соизволил это сделать. Впрочем, графиня Тун была эксцентричной дамой».
Одна из дерзких эскапад Бетховена стала причиной его разрыва с Клюпфелем. На музыкальном собрании у Клюпфеля композитор Франц Кромер (1759–1831) исполнял свое новое сочинение. Бетховен сначала слушал, сидя рядом с Элизабет фон Кизов на софе, потом ему стало скучно, он подошел к фортепиано и начал листать лежавшие на крышке ноты. Клюпфель, проявив дипломатический такт, попросил друга Бетховена, барона Николауса фон Цмескаля, внушить тому, что неприлично проявлять такое неуважение к старшему коллеге. После этого нравоучения Бетховен больше никогда не бывал у Клюпфеля.
Неизвестно, в каком году произошла эта размолвка. Возможно, с нею каким-то образом могло быть связано раздраженное и запальчивое высказывание Бетховена из письма к Цмескалю, которое датируется приблизительно 1798 годом: «Пропадите Вы пропадом со всей этой Вашей моралью, я ничего не желаю о ней знать. Сила – вот мораль людей, возвышающихся над остальными, она же и моя мораль»[103].
В июне 1800 года из Вены уехали как Клюпфель с семьей, так и его подопечная Элизабет фон Кизов, и отношения между всеми этими людьми и Бетховеном в любом случае должны были оборваться. К тому времени отца Элизабет уже не было в живых, а ее старший брат Иоганн Георг, возглавивший семейную фирму в Аугсбурге, счел за благо поскорее выдать сестру замуж. Ее чувствами, очевидно, никто не интересовался. 6 июня 1800 года 17-летняя Элизабет была обвенчана в Вене с 40-летним коммерсантом Карлом Бернхардом (1760–1826) и вскоре покинула город. В этом браке родился лишь один сын, Фридрих Людвиг фон Бернхард (1801–1871), который впоследствии сделался профессором Мюнхенского университета и получил титул барона[104].
Музыкальную карьеру Элизабет фон Кизов сделать в любом случае не могла: для девушки и тем более молодой дамы дворянского сословия это было практически исключено. Остается лишь догадываться, каким ярким талантом должна была обладать дочь русского агента из Аугсбурга, чтобы вызвать восторг Бетховена.
Подписчики на Трио ор. 1
В перечне подписчиков на первое крупное сочинение Бетховена, изданное им в 1795 году за свой счет в Вене, – три Трио ор. 1 для фортепиано, скрипки и виолончели – присутствует несколько русских фамилий, и это не только известные нам дипломаты.
Трио ор. 1 символизировали настоящий композиторский дебют Бетховена, причем третьим трио, написанным в «фирменной» бетховенской тональности c-moll, он особенно гордился, невзирая на критику этого сочинения со стороны Гайдна. В силу такого отношения посвятить первый опус учителю, как полагалось бы, Бетховен счел невозможным, и посвящение было адресовано князю Карлу Лихновскому. Композитор решил распространять экземпляры по подписке, и цена их была заметно выше издательских издержек.
Некоторые меценаты, чтобы поддержать молодого автора, покупали по несколько экземпляров. Больше всего экземпляров приобрели члены семьи и родственники князя Лихновского, однако в подписном листе дебютного опуса Бетховена на удивление много русских. Помимо Разумовского (он приобрел два экземпляра и еще один – графиня Разумовская) и Ивана Юрьевича Броуна (также два экземпляра и один для супруги), в списке присутствуют имена людей, о личном знакомстве Бетховена с которыми ничего не известно. Возможно, в их решении стать подписчиками сыграла роль «пропаганда» со стороны Разумовского, Броуна и Клюпфеля. Интересно, однако, что в дальнейшем каждый из них сыграл определенную роль в русской истории или культуре.
Григорий Александрович Строганов (1770–1857), барон, с 1826 года граф, стал впоследствии дипломатом и служил начиная с 1804 года в столицах разных стран, от Мадрида до Стокгольма[105]. В юные годы, в 1788–1789 годах, он совершил образовательную поездку в Западную Европу, но путь его лежал не в Австрию или Германию, а в Швейцарию и во Францию, где он оказался незадолго до революции и был вынужден в марте 1789 года срочно уехать в Петербург, узнав о смерти отца Александра Николаевича[106]. В Вене он оказался в 1793 году, где его портрет написала известная художница Элизабет Виже-Лебрен. Сколь долго Строганов пробыл в Вене, установить не удалось, однако Теппер де Фергюсон упоминал в своих мемуарах о встрече в Петербурге в 1797 году с бароном Строгановым, «которого я недавно видел в Вене»[107]. Слово «недавно» могло относиться к 1796 году, когда Теппер покинул Вену.
Судя по подписному листу, Григорий Строганов приобрел шесть экземпляров Трио ор. 1 – факт поистине примечательный и свидетельствующий либо о необычайной щедрости Строганова, либо о его интересе к венским музыкальным новинкам. Возможно, в Петербурге он намеревался преподнести бетховенские трио в подарок знакомым меломанам. В любом случае Строганов способствовал раннему проникновению музыки Бетховена в Россию независимо от его собственных вкусов.
Другой русский подписчик – князь Василий Сергеевич Трубецкой (1776–1841), впоследствии участник Аустерлицкого сражения, в 1812 году – генерал-адъютант императора Александра I. В послужном списке Трубецкого годы 1793–1796 значатся как проведенные на военной службе в Петербурге. Непонятно, мог ли он появиться в Вене в начале 1795 года, а если его там не было, то каким образом он
