Валентин Берестов - Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания

ПРОПАВШИЕ ПТИЦЫ

Из Мориса Карема

Считало утро певчих птиц.Недосчиталось двух синиц.Пяти щеглов, шести скворцов.Ну, где ж они, в конце концов?Взлетели птицы в час ночной,Чтоб покружиться под Луной,Да так кружились, что Земли,Летя обратно, не нашли.Пускай падучая звездаИх на хвосте примчит сюда.Ведь так прекрасен ранний час,Когда поют они для нас!

ДИКИЙ ГОЛУБЬ

СТИХИ 1958–1967 гг.

ПОРТРЕТ

Павлу Нилину

Блокада. Ночь. Забитое окно.Мигающих коптилок тусклый свет.Из мрака возникает полотно.Художник пишет женщины портрет.Она сидела, голову склоня,И думала в голодном полусне:«Вот я умру… А что-то от меняОстанется на этом полотне».А он писал в мигании огняИ думал: «На войне как на войне.Пусть я умру! Но что-то от меняОстанется на этом полотне».

ВЫШКИ

Когда вокруг тебя пустыня,Когда еще далек привал,В тебе рождается гордыня:Вот, дескать, где я побывал!И вдруг, как мудрую усмешкуЛюдей, что до тебя прошли,То вышку, то простую вешку,Смутясь, увидишь ты вдали.

ДИКИЙ ГОЛУБЬ

Близкое порою нас не тронет,А чужое кажется родным.Не поймешь, хохочет или стонетДикий голубь голосом грудным.Чуть примолк и начинает сноваИ зовет меня в степную даль.И душа по-прежнему готоваВсе принять — и радость и печаль.Как предтеча музыки и речи,Речи, что не выльется в слова,Рвется голос страсти человечьейИз груди иного существа.Вот и сам певец. Степенный, кроткий.Кроток-кроток, а не приручен.Ходит он пружинистой походкой,В сложенные крылья облачен.Лучшая одежда — это крылья;Хорошо сидит, прочна, легка,Не боится ни дождя, ни пылиИ уносит нас под облака.Вот сейчас расправит крылья голубь,И они послушно понесутРадужною грудью скрытый голос,Голосом наполненный сосуд.

ПЕСОК

Боролось море со скалойДесятки тысяч лет.Скала исчезла с глаз долой,Скалы пропал и след.Пропасть пропал, да не вполне.Песок остался жив.Песок, отрезав путь волне,Загородил залив.И не могла понять волна,Ломая берега,Что нажила себе онаМогучего врага.И не могла узнать скала,Утратив облик свой,Что и она свое взялаИ что не кончен бой.

ЧЕРЕПКИ

Виктору Бокову

Нет ничего прочней,Чем битая посуда.Что происходит с ней?С ней происходит чудо.

Хрупка и короткаИ стоит слишком малоЖизнь чашки и горшкаИ звонкого бокала.

Зато у черепков,Осколков и обломковВ запасе даль веков,Признание потомков.

ПЯТАЯ НОГА

Один портной на свете жил,И, если верить слуху,Собаке ногу он пришилК передней части брюха.Собаку пятая ногаКак будто подкосила,Собаке пятая ногаДвиженья тормозила.Портной подумал: «Я не прав!Но пусть увидит всякий,Что, ногу лишнюю убрав,Я жизнь верну собаке!»Увы, нога уже былаЖивою частью тела.Собака боли не снесла,Собака околела.Как видно, пятая нога,Пришитая искусно,Бывает тоже дорога,И это очень грустно!

ЛЮБИТ — HE ЛЮБИТ

На ромашке гадать,Лепестки обрыватьЯ не стану. Прошли времена…Может, к сердцу прижать,Может, к черту послать,И не любит, и любит она.Все ответы цветка совершенно верны.Вот так нрав у моей у любимой жены!

СПЯЩАЯ ЦАРЕВНА

Висела на стене картина.И для хозяина онаПривычней стала, чем гардина,Чем люстра и сама стена.

И те друзья, что навещалиИз года в год его жилье,Ее совсем не замечали,Совсем не видели ее.

Она, как спящая царевнаВ плену у злого колдовства,Забыта жизнью повседневной,Ждала чего-то, чуть жива.

И может, ей хотелось крикнутьХоть раз, обиды не тая:«Да как ты мог ко мне привыкнуть?Вглядись, ведь я — любовь твоя!»

МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ — ИРАКЛИЮ АНДРОНИКОВУ

Я недостоин, может быть,Твоей любви. Не мне судить.Но ты пожертвовал мне годыСвоих трудов, своей свободыИ, верность истине храня,Так много сделал для меня.И вот, исполненный смущенья,В твой юбилей на торжествоЯвился я просить прощеньяИ снисхожденья твоего.Прости меня, что как попалоЯ жил, рассеян, бестолков,Что писем и черновиковТебе оставил слишком мало.А Н.Ф.И.? Ты разгадалМою таинственную повесть,Как я любил, за что страдал,А все меня смущает совесть,Что тайну эту, видит Бог,Я сам раскрыть тебе не мог.Ты проложил свой смелый след,Где для орлов дороги нетИ дремлет гром над глубиною.Мне больно, что тому виноюБыл, к сожаленью, я один,И ты прополз над бездной адаЛишь потому, что я как надоНе подписал своих картин.Прости, что на твоем КавказеМои писательские связиЯ столь бездумно утаил.А ты? Ты годы посвятилТому, чтоб доказать научноРодство живое братских душ.А кто такой «великий муж»?Я б написал собственноручноЧаадаев это иль Барклай,Да поленился. Ай-ай-ай!Прости меня!

ВРЕДНАЯ ПИЩА