Ничего они с нами не сделают. Драматургия. Проза. Воспоминания - Леонид Генрихович Зорин
СЕРГЕЙ (медленно, раздумчиво). Не только ж другие, в чем-то и те…
ПЕТР. В чем-то!.. Вот именно… в чем-то! Я тебе, сын, скажу…
СЕРГЕЙ. Ты мне вот что скажи: Покровского примешь?
ПЕТР. Дался тебе этот Покровский! Носишься с ним, а стоит ли? Знаю я это дело – похоже, жулик.
СЕРГЕЙ (подумав, решительно). Нет.
ПЕТР (веско). Жулик. Все они, адвокаты, – жулики. Я их получше тебя знаю. Безыдейный народ.
СЕРГЕЙ. Ну что ты говоришь, подумай…
ПЕТР. Это у них, брат, профессиональное. Будешь двадцать лет защищать всякий сброд…
СЕРГЕЙ (прервал). Здорово это ты – огулом…
ПЕТР. Ну, если еще молодежь… нашего закваса… другое дело. Но эти вот – орлы старой школы…
СЕРГЕЙ. Примешь ты Покровского?
ПЕТР. Однако… жмешь.
СЕРГЕЙ. Я хочу, чтобы ты покончил с этим безобразным делом, вот и все. Прими его, выслушай, убедись. Ты ждешь звонка из Москвы, значит, сможешь дать нужные распоряжения по телефону.
ПЕТР. Продумано до деталей. Это, брат, знаешь, как называется? Протекционизм.
СЕРГЕЙ. Не пугай меня словами. Мне они тоже известны. Ты мне отвечай…
ПЕТР. Ну, ну, не ершись. (Обнял, прижал к груди.) Эх ты… сынок мой грозный… Ладно. Поговорю с этим твоим… деятелем. Посмотрю на него… Но обязательств… никаких. Понимаешь?
СЕРГЕЙ. Он здесь, Покровский.
ПЕТР. Ах, здесь? И давно?..
СЕРГЕЙ. Нет. Только-только пришел… Я его позову. (Идет.)
ПЕТР. Зови. (Усмехнулся, медленно.) Ловко это у вас все подстроено… (Закурил.)
Сергей возвращается с Покровским.
СЕРГЕЙ. Вот это Михаил Александрович Покровский. Разрешите оставить вас вдвоем.
Петр пожал Покровскому руку, уселся удобнее, кивнул. Сергей ушел.
ПЕТР. Значит, это вы Покровский?
ПОКРОВСКИЙ. Совершенно верно. Простите, пожалуйста, товарищ Кирпичев, что я вас на отдыхе побеспокоил… Не предполагал вас здесь застать. Все так неожиданно вышло.
ПЕТР. Вышло… Гм… да-а… Дела своего можете не рассказывать, мне тут напомнили… И в общих чертах я его себе представляю… Вы у кого были-то?
ПОКРОВСКИЙ. Я был у товарища Краснощекова.
ПЕТР. Вы… того… сядьте. В ногах правды нет. Ну и что же вам сказал Федор Иванович?
ПОКРОВСКИЙ. Он сказал, что не видит оснований отменить решение местных инстанций.
ПЕТР. Та-ак… Вы, стало быть, такие основания усматриваете?
ПОКРОВСКИЙ. Я… мне решение кажется… несправедливым.
ПЕТР. Вы не волнуйтесь. Говорите спокойно, внятно.
ПОКРОВСКИЙ. Постараюсь. Должно быть, вам известно дело Екатерины Шевцовой…
ПЕТР. Шевцовой? Известно. Вы – о себе. По существу.
ПОКРОВСКИЙ. Хорошо. Так вот… как я уже писал вам, я заступил место заболевшего коллеги. Я не мог общаться в то время с моим подзащитным. В министерстве есть вся документация – могу представить ее вам. И, кроме того, мои принципы… мне бы никогда не позволили… (Протягивает Петру папку.)
ПЕТР (не берет папки, изысканно). Да успокойтесь. Все в порядке. Когда человек имеет принципы, это просто замечательно. (Помедлив.) Положение, разумеется, сложное. Видите ли, мы-то вообще не первый день знаем Федора Ивановича и склонны ему доверять.
ПОКРОВСКИЙ. Что вы… У меня и в мыслях нет порочить товарища Краснощекова. Я полагаю… он введет в заблуждение…
ПЕТР (в том же элегантном стиле). Может быть. Но во всем этом нужно разобраться. С толком, с расстановкой. Придется вам еще некоторое время понервничать, потерпеть – ничего не поделаешь. А решим дело по справедливости. Были ошибки с нашей стороны – исправим. Железным образом.
ПОКРОВСКИЙ (заговорил беспорядочно). Петр Алексеевич, вы поверьте, здесь все так сошлось… Я и сам ничего не понимаю… Я вам буду безмерно благодарен…
ПЕТР. Понятно, понятно. Буду говорить с Москвой – скажу, чтоб мне подготовили материалы… Разумеется, напишем. Оставьте адрес свой Сергею Петровичу. Вы ведь знаете его?..
ПОКРОВСКИЙ. Да, нас познакомил товарищ Трубин.
ПЕТР. Трубин? Журналист?
ПОКРОВСКИЙ. Совершенно верно.
ПЕТР. Понятно. (Пауза.) Ну что ж… значит, договорились. (Встал.)
ПОКРОВСКИЙ. Значит, мне можно надеяться…
ПЕТР. Можно, можно. Разберемся.
ПОКРОВСКИЙ. Не буду больше задерживать. Всего лучшего.
ПЕТР. Благодарю вас. До свидания.
Покровский уходит.
И Трубин здесь. Целая организация… (Вытер лоб платком, медленно уходит.)
Входит Сергей, осмотрелся, махнул кому-то рукой. Вошли Варвара, Трубин с ними Покровский.
ПОКРОВСКИЙ. Я страшно, страшно вам благодарен…
ТРУБИН (нетерпеливо). Это все после… Что ж он все-таки вам сказал?
ПОКРОВСКИЙ. Он говорил со мной очень любезно.
ВАРВАРА. Отказал он вам или нет?
ПОКРОВСКИЙ. Что вы? Он велел мне оставить свой адрес Сергею Петровичу, сказал, что мне напишут…
ТРУБИН (ворчит). Напишут… велел… (Разозлился.) Велел… Больше он ничего не велел?
СЕРГЕЙ. Паша, подожди. О Краснощекове вы говорили?
ПОКРОВСКИЙ. Говорил… разумеется.
СЕРГЕЙ. И что же он?
ПОКРОВСКИЙ. Ну-у… Петр Алексеич сказал, что знает товарища Краснощекова не первый день и склонен ему доверять.
ВАРВАРА. Склонен… И, голову легко склонив, дал знать ему, что он свободен.
ТРУБИН. Вы это о ком?..
ВАРВАРА. Слагаю вирши. Из жизни королей.
ПОКРОВСКИЙ. Но, как я понял, Петр Алексеич допускает, что Краснощеков введен в заблуждение. (Машет рукой.) Говорил я ужасно бестолково, все не как нужно… Если б я так же выступал на процессах, меня действительно следовало бы гнать из коллегии в шею. Но, в общем, он мне сказал, что я безусловно могу надеяться. (Радостно смеется.) С вашего разрешения, я пойду. Обрадую жену… Она, должно быть, волнуется. С утра, знаете, в бегах… И потом там рано ложатся. Не хочется беспокоить людей. (Идет, потом возвращается, жмет всем руки.) Спасибо. (Быстро уходит.)
ТРУБИН (после паузы). А оснований для радости, по-моему, нет.
СЕРГЕЙ. Почему?! Он же обещал.
ТРУБИН. Ни черта он не обещал. Все липа. Жест. «Разберемся, напишем…» В чем разберемся? Все дело на ладошке.
СЕРГЕЙ. Он – должностное лицо. Ответить иначе он не мог.
ТРУБИН. Дело не в форме…
СЕРГЕЙ. Да, не в ней. Дело в твоей предвзятости. Я ведь не слеп – заметил.
ВАРВАРА. Сережа! Ты несешь чушь!
ТРУБИН. Нет. Он прав. Я предубежден. Имею на то причины.
СЕРГЕЙ. А я их еще не имею. И не понимаю, почему должен жить твоим умом?
ВАРВАРА. Сережка, замолчи!
СЕРГЕЙ. Слышишь, не по-ни-ма-ю!
ТРУБИН. Не ори. Ты многого не понимаешь.
СЕРГЕЙ. Возможно. Но и ты не оракул, а, насколько мне известно, рядовой член профсоюза. (В сердцах.) Ох, есть у вас эта манера – судить обо всем с налета.
ТРУБИН. У кого – «у вас»?
СЕРГЕЙ. У вас, у газетчиков. Я знаю, где-то в душе вы все немного циники. Вот и ты… я вижу… да-да!
ТРУБИН. Что я циник, надо
