Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд
Таким образом, если иметь в виду исключительно политическую целесообразность, ковенантеры вполне могли на этом этапе бросить своих неблагодарных союзников. То, что им следовало, выражаясь словами короля, «взяться за руки с Монтрозом», означало бы и для них, и для него слишком сильно пожертвовать своей гордостью и принципами, но они могли пойти на уступки, которые позволили бы королю и оставшимся английским роялистам объединиться с ними против индепендентов и их армии. Однако в их расчетах политическая целесообразность играла лишь малую роль – открытие, которое дорого обошлось незадачливому Монтрею. Выбирая между вероломным английским парламентом и греховным королем с его ирландско-папистскими сообщниками, они прошли трудный путь, который диктовал им их религиозный долг. Они были бы рады, чтобы король оказался в их власти, но не пошли бы ни на какие уступки ради того, чтобы склонить его к этому.
Король, который видел приближение катастрофы, следовал не менее мучительному диктату своей совести. В то самое время он тайно дал письменный обет, вручив его для сохранности преданному слуге. Он торжественно поклялся, что не допустит в Англии пресвитерианства, и, когда восстановит свою законную власть, вернет церкви все ее имущество, которое было захвачено короной с начала реформации.
Тем временем апрель прошел, а Монтрей так и не вернулся из Ньюарка. Король отправил за ним одного из своих капелланов, Майкла Хадсона, находчивого человека, которому он и раньше поручал опасные задания. Но от Монтрея по-прежнему не было ни слова.
Все прочие новости были плохими. Сэр Джон Беркли в Эксетере запросил условий сдачи, и 13 апреля его гарнизон вышел из города. «Война на Западе, слава богу, закончена», – написал Ферфакс. Принцесса Генриетта и ее гувернантка оказались пленницами парламента. Единственным разочарованием этой кампании стало бегство принца Уэльского на острова Силли, но парламентский флот из 20 кораблей устремился к его убежищу, и его поимка казалась обеспеченной. На этот раз роялистам повезло: внезапный шторм разбросал парламентские корабли, и в какой-то благоприятный момент принц и его свита на одном из дружественных королю пиратских кораблей под названием «Гордый черный орел» отплыли с острова и быстрее ветра понеслись на Джерси. Принц, которому нравились эти новые приключения, на два часа взял в руки штурвал под присмотром седого морского волка Генри Мейнуоринга, всю жизнь посвятившего своему делу. На какое-то время принц был в безопасности, и его встревоженная уставшая свита могла насладиться безмятежным покоем, в окружении «веселых добродушных людей» прогуливаясь по тенистым аллеям и глядя на зеленые пастбища Джерси. У принца имелась маленькая яхта, построенная для него в Сен-Мало, и он проводил время, обучаясь искусству навигации. Губернатор Джерси сэр Джордж Картерет, благодаря своему хорошо укрепленному замку и имевшимся в его распоряжении пиратским кораблям, был настоящим диктатором в своем маленьком владении. Но даже на островах Канала личные ссоры сеяли раскол среди оставшихся друзей короля. Так, сэр Джордж Картерет не стал оказывать никакой помощи роялистскому губернатору Гернси сэру Питеру Осборну, оставив самого заботиться о себе по мере возможности.
На тот момент принцу ничего не угрожало, но положение короля с каждым часом становилось все более отчаянным. В течение недели после падения Эксетера сдались Барнстепл, Данстер и Сент-Майклс-Маунт. Оставив в руках роялистов одинокий замок Пенденнис, Ферфакс двинулся на Оксфорд. Если король не хотел попасть в ловушку, то не мог терять ни минуты. Его войска в Оксфорде были деморализованы, его гарнизоны в Вудстоке, Бенбери, Фарингдоне и Борстолле больше не могли добывать у хмурых местных крестьян еду для людей и животных, поскольку стоило им высунуться, как вражеские патрули тут же загоняли их обратно. «Мы устраиваем славную охоту, гоняя их по холмам то тут, то там», – писал офицер парламентских войск.
Но более коварно оставшуюся поддержку короля подорвали зимой. Парламент предложил роялистам частичное мирное урегулирование, разрешив выкупать свои поместья, то есть купить мир и прощение с помощью прямого платежа, равного стоимости их земель. Особое благоприятствование было обещано тем, кто произведет выкуп до 1 мая 1646 г. Весной бедные встревоженные сторонники короля по двое-трое, а к апрелю десятками склонились перед жалкой необходимостью спасти то, что еще можно было спасти.
До 21 апреля король не получал никаких известий от Монтрея. Французский посланник был страшно подавлен. Шотландцы, стоявшие под Ньюарком, оказались «отвратительными негодяями» и категорически отказались от тех условий, которые предложили их уполномоченные в Лондоне. Если король приедет к ним, они не обещали… ничего. Они не собирались защищать его верных слуг от поимки парламентом. Они настаивали, чтобы Карл немедленно и безоговорочно принял пресвитерианское устроение. Что же касается Монтроза, то он не подлежал никакому прощению. Монтрей предлагал, чтобы если он непременно должен отправиться в изгнание, этому придали бы почетный характер, назначив его послом во Францию. Они лишь презрительно усмехнулись. Теперь Монтрей смиренно признавал, что Карл, зная шотландцев лучше его, оказался прав в своих сомнениях. Его миссия провалилась. В таких обстоятельствах он больше не мог советовать королю ехать в Ньюарк.
На следующий день, 22 апреля, король снова обратился к индепендентам. Он написал командирам ближайших к Оксфорду гарнизонов: сначала генеральному комиссару Айртону, потом еще большему экстремисту полковнику Гейнсборо, предлагая распустить свои войска, если они предоставят ему гарантии от имени Ферфакса и от парламента, что он сможет «жить, по-прежнему оставаясь королем», и держать в услужении своих друзей. Но, даже сделав это предложение, Карл продолжал вынашивать новый, еще более безумный план: переодевшись, бежать в Кингс-Линн, где, как он знал, были лоялисты, которые могли предоставить ему какой-нибудь корабль. Оказавшись в море, он мог поплыть в Шотландию, чтобы примкнуть к Монтрозу, а если это не получится, то в Ирландию, Данию или Францию.
Генри Айртон, озадаченный королевским посланием, связался с Кромвелем, который на той неделе был в Вестминстере. Кромвель был слишком осторожным, чтобы позволить своим соратникам ввязаться в такую сомнительную
