Евреи в России: XIX век - Генрих Борисович Слиозберг

почетным гражданином и в то же время департамент герольдии, на основании указанного Высочайшего повеления о предоставлении ему права пользоваться потомственно баронским титулом, занес Гинцбурга с членами семьи в книгу титулованного дворянства. Гинцбург составил герб, который и был утвержден департаментом герольдии. Таким образом, оказалось, что Гинцбурги одновременно являются и потомственными почетными гражданами, и титулованными дворянами. Но был ли он просто дворянином, осталось в сомнении. Прав дворянства за Гинцбургом не признавали. Впоследствии, незадолго до смерти Г.О. Гинцбурга, удалось его убедить выяснить его положение — вопрос, которым лично Гораций Осипович не интересовался и по поводу которого он не желал входить в какие бы то ни было ходатайства, подобно тому как вообще избегал обращаться к властям по своим личным надобностям. Выяснить положение можно было лишь путем обращения к царю. Канцелярия по принятию прошений, на Высочайшее имя приносимых, в лице главноуправляющего ею барона Будберга сочувственно отнеслась к заявлению Гинцбурга и представила доклад, весьма подробно характеризовавший заслуги просителя. Но самое изложение дела было настолько неясно, что из доклада Николай II не понял сущности ходатайства и полагал, что речь идет не о признании вообще дворянских прав за Гинцбургом, а о разрешении ему быть внесенным в дворянские книги, в изъятие из незадолго перед тем изданного закона о том, что евреи, которые по службе получили чин действительного статского советника и вместе с этим и права дворянства, не могут быть принимаемы в дворянские общества и вносимы в дворянские книги губернии. Этот запрет последовал вскоре после того, как права дворянства были дарованы Лазарю С. Полякову, брату покойного С.С. Полякова. Эта неожиданная тогда милость по отношению к Полякову вызвала нарекания в дворянских кругах, ответом на каковые и было издание ограничительного закона. Поняв таким образом ходатайство Гинцбурга, Николай II положил резолюцию о полном признании им заслуг Гинцбурга, но невозможности удовлетворения его просьбы, так как принятие в дворянское общество зависит от дворян той или другой губернии и не допускается для евреев законом.

После смерти Е.Г. Гинцбурга Гораций Гинцбург, который и при жизни отца был его ближайшим сотрудником в еврейских делах, стал продолжать дело отца. Оно стало главной задачей его жизни. Фирма Гинцбурга имела уже общеевропейское имя. Во главе дел находились люди, облеченные его доверием, и, сохраняя за собою руководство обширными предприятиями, Гораций Гинцбург отдавал им, однако, мало своего времени и еще меньше своей души. Я застал Гинцбурга в 1889 году человеком, не знавшим других дел, кроме представительства интересов евреев. С утра до позднего вечера он им отдавал свои заботы. В этом отношении он отличался от других богатых евреев в Петербурге, которые, интересуясь положением евреев, готовы были во всех случаях прийти на помощь своими средствами, своим положением и своими связями. Однако все они не отдавали еврейскому делу самих себя. Неудивительно поэтому, что Г.О. Гинцбург, независимо от своего первенствующего положения в столице как еврея, играл первую роль в деле представительства евреев. Репутация его как печальника еврейского народа была уже твердо установившейся в провинции. Его имя конкурировало с именем сэра Мозеса Монтефиоре, этим именем, служившим предметом, можно сказать, трогательного пиетета в еврейских массах. Со всех концов России, где только были евреи, к Гинцбургу обращались не только за помощью, но и за защитой против притеснения местных властей. Ни одно такое обращение не оставалось без внимания. При конторе его, ведавшей благотворительными делами, имелась организация, которая вела переписку с провинцией. Во главе состоял Э.Б. Левин, бывший учитель, уже глубокий старик. Он делал доклады по всем делам Гинцбургу и входил в сношения с обращающимися за помощью и за защитой, в потребных случаях составлялись нужные записки, бумаги для представления властям.

Роль главного печальника и защитника еврейских интересов признавалась за Гинцбургом и со стороны высшей власти. Ходатайства Гинцбурга по разным еврейским делам никогда не прекращались; они встречали всегда внимательное к себе отношение, благодаря личным симпатиям, которые внушала личность Горация Осиповича. И действительно, он обладал обаятельными свойствами характера. Трудно найти второго человека, который так располагал бы к себе, как Гораций Осипович. Не будучи увлекательным собеседником, он, однако, с первой же минуты встречи с ним вызывал дружеское к себе отношение, внушая абсолютное доверие; в доверии не могли ему отказывать и те, кто отнюдь не был предрасположен к доверию по отношению к еврею. Многих из власть имущих умиляла беззаветная преданность интересам своих собратьев, которую проявлял Гинцбург. Несмотря на свое положение, он соблюдал все традиции евреев в религиозном отношении. Он торжественно справлял седеры на Пасху; считалось особою честью для многих, даже высокопоставленных лиц быть приглашенным к Гинцбургу на пасхальную вечернюю трапезу. Эта верность традициям импонировала и внушала особое уважение. Мне не раз приходилось быть свидетелем того, как высокие сановники, посещая его в субботний день, проявляли готовность открывать подписанные ему во время визита телеграммы или письма, так как они знали, что Гинцбург не нарушает субботнего отдыха разрыванием бумаги.

Но вместе с тем эта роль Гинцбурга вызывала недружелюбное отношение со стороны некоторых влиятельных евреев в Петербурге, признававших за собою больше дипломатического умения и считавших себя практичнее и умнее, хотя ни один из них не признавал себя добрее. Такое плохо скрываемое недружелюбие к Гинцбургу обнаруживал в последние годы своей жизни С.С Поляков, бывший тогда уже в чине тайного советника, хотя Гинцбург числился еще, несмотря на свои связи, только статским советником.

С.С. Поляков отдавал еврейскому делу немного внимания; он находился под влиянием крупной силы, какую представлял собою истинно преданный своему народу Н.И. Бакст. Бакст был как бы главным консультантом Полякова по тем еврейским интересам, которым Поляков уделял внимание. Под влиянием Бакста Поляков проявил инициативу в создании фонда для содействия ремесленному и земледельческому труду среди евреев, приуроченном к двадцатипятилетию царствования Александра II и в образовании в 1880 году Временного комитета для заведования и увеличения этого фонда. Бакст проявлял критическое отношение к деятельности барона Г.О. Гинцбурга, и, будучи по своему характеру резок, он это отношение выражал часто в острой форме, которая не приводила к открытой распре только благодаря умению Горация Осиповича не обострять отношений и ладить с такими людьми, которые меньше всего внушали ему к себе любовь.

Отношениями между Гинцбургом и Бакстом объясняется то, что, сочувствуя всей душой делу поощрения ремесленного труда, барон Гинцбург не принимал активного участия в делах так называемого Ремесленного фонда, и хотя он считался председателем Временного комитета по образованию фонда, но фактическое руководство комитетом по сбору денег, впрочем, после