Моя последняя любовь. Философия искушения - Джакомо Казанова
Здесь меня ожидала странная встреча. В ротонде танцевали, и мое внимание привлекла своими завлекающими движениями одна женщина, которую я видел только со спины. Внезапно она обернулась, и я узнал Шарпийон. Волосы у меня зашевелились, а ноги пронзила резкая боль. Впоследствии Эгар рассказывал, что при виде моей бледности ему показалось, будто я сейчас же свалюсь в припадке падучей. Раздвинуть толпу, подойти к Шарпийон и заговорить с ней было делом одного мгновения. Я не помню, что сказал ей, но она в ужасе убежала. Когда я во всем признался Эгару, он пришел в страшное возбуждение от вероломства этой кокетки.
– Девка была здесь с графом Гровенором, она уехала в его карете. Вы должны отомстить, ведь у вас есть письмо, в котором старуха признает, что вы доверили ее дочери два векселя. Потребуйте возвращения и упрячьте этих женщин в тюрьму.
Мне понравился его совет, и я поспешил к прокурору. Тот счел мои доказательства неопровержимыми, я же засвидетельствовал все клятвой согласно законам и обычаям и добился постановления об аресте. Одновременно я вызвался сопровождать полицейских к моим мошенницам. В ту минуту, когда я указывал им дом, появилась Шарпийон. Вид ее взволновал меня, и я поспешил ретироваться. Моему слабому сердцу уже хотелось задержать исполнение приговора. На следующий день явился Гудар – он весь сиял.
– Великолепно! Теперь я узнаю вас, вот настоящая решительность. Бабы под замком, мне уже все рассказали. Когда пришли люди в черном, они хотели разыграть удивление, ведь путешествие в Кингс-Бэнч им явно не по вкусу. Но их никто не стал слушать, а в лучшем виде посадили на полицейскую фуру. Зато наши сводники, Ростэн и Гумон, хотели показать зубы, но полицейские затолкали этих негодяев туда же, да еще примяли ногами, словно гнилые яблоки.
– Ну, а Шарпийон?
– Поражена, будто громом, можно помереть со смеху. Закупорилась со старухами, каково удовольствие! Ей приходится готовить еду и подметать пол, ведь теперь у них нет ни шиллинга.
– Она озлоблена против меня?
– Не желает даже слышать ваше имя, для нее вы самое отвратительное чудовище. Мне кажется, представление близится к развязке. А жаль, становится все интереснее и интереснее.
Как узнает читатель, для меня эта развязка оказалась из неприятнейших.
Я несколько дней не виделся с Эгаром, но однажды утром он пулей влетел ко мне и бросил прямо на постель десять тысяч гиней.
– Что это за деньги, и где вы пропадали?
– Мой друг, я влюблен.
– Старая песня!
– Эта женщина и в самом деле прелестна!
– Готов поверить на слово, но о ком изволите говорить?
– Черт возьми, она вам хорошо известна – это Шарпийон.
– Так, значит, вы возвращаете ее долг? Благодарю, но вам предстоит еще многое.
Я объявил векселя погашенными и почел все дело оконченным, но ошибся. Однажды, возвращаясь в полночь с бала, я встретил какого-то прохожего, который крикнул мне: «Доброй ночи, Сенгальт!» Я высунул голову в окно кареты и ответил на приветствие. Внезапно два человека остановили моих лошадей и направили на меня дула пистолетов:
– Именем короля! Вы арестованы!
Сохраняя хладнокровие, я спросил о причине ареста.
– Узнаете в тюрьме.
– Куда мы едем?
– До утра вас будут держать в полиции, днем предстанете перед судом, а послезавтра прямо в Ньюгэйт.
Сначала я спокойно принял это неприятное происшествие, ибо совесть ни в чем не упрекала меня. Но я дал себе твердое обещание не забывать в будущем старое правило, предписывающее никогда не откликаться ночью на незнакомый голос. На рассвете меня собрались доставить к судье, который должен был решить дело. Я нанял портшез, так как маскарадный костюм вызвал бы на улицах лишь оскорбления и меня забросали бы грязью. Мое появление произвело фурор среди оборванцев, наполнявших залу суда. В глубине я заметил сидевшего в кресле старика с повязкой на глазах, который выслушивал объяснения нескольких обвиняемых. Это и был судья. Мне сказали, что он слеп и зовут его Филдинг. Я оказался перед творцом знаменитого «Тома Джонса».
– Синьор Казанова из Венеции, – обратился он ко мне по-итальянски, – вы приговорены к пожизненному заключению.
– Не слишком ли суровое наказание, сэр, к тому же за проступок, совершенно мне неизвестный? Соблаговолите объяснить, что я совершил предосудительного?
– Ваше желание вполне естественно, да у нас человека и не вешают без объявления причин. Вы обвиняетесь, согласно свидетельству двух лиц, в попытке изуродовать некую девицу.
– Господин судья, это ложь. У меня даже в мыслях не было совершать подобное.
– Однако же есть свидетели.
– Они подкуплены. Имя девицы – Шарпийон, не так ли? И она обвиняет меня, хотя я неизменно выказывал ей лишь чувства самой искренней привязанности.
– Значит, вы утверждаете, что никогда не имели намерения ударить ее?
– Самым решительным образом, Ваша Честь.
– Прекрасно, в таком случае вы свободны, как только внесете залог.
Допрос закончился, и я послал своих слуг к лондонским негоциантам, которых хорошо знал. Но здесь возникла новая неприятность – явился начальник стрелков, чтобы увезти меня в Ньюгэйт.
– Подождите до вечера, мне пришлют залог.
– Правосудие не может ждать.
– Этому человеку, – шепотом подсказал мне один из служителей, – заплатили ваши противники. Он не изменит своего решения, если вы не дадите ему денег.
– Сколько?
– Десять гиней.
– Он ничего не получит. К тому же я хочу посетить Ньюгэйт и поэтому воспользуюсь представляющейся возможностью.
Нет, я никогда не забуду ужасного впечатления от представившегося моим глазам ада. Я оказался в одном из самых ужасных дантовых кругов. Дикие лица, змеиные взгляды, зловещие улыбки, полное собрание всех видов зависти, бешенства и отчаяния. То было страшное зрелище. Несчастные узники встретили меня свистом – такой прием объяснялся моим бальным костюмом. Многие подходили с вопросами, пытаясь завязать разговор. Мое молчание сердило их, и они осыпали меня бранью, несмотря на увещевания тюремщика, что я иностранец и не разумею английского языка.
Я с беспокойством ожидал наступления ночи, опасаясь за свою жизнь. Но, к счастью, вскоре явился смотритель и объявил, что залог внесен и я могу быть свободен. У ворот тюрьмы меня ожидал экипаж, и через недолгое время я снова предстал перед судьей Филдингом. Здесь же были: Пегю, мой портной, и поставщик вин некий Мэзоннев. Они-то и выручили меня. Тут же я заметил Ростэна, на руку которого опиралась дама под вуалью. Это была Шарпийон. За их спинами стояла еще одна личность, служившая вторым свидетелем. Мои поручители внесли назначенный залог в двадцать
