Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - Александр Иванович Колпакиди
А дочери Эртля с исполненным католического экстаза самозабвением ищут смерти врагов справедливости. Вот и Ульрика… Она идет в герилью, как христианка первого века – в яму, наполненную львами, как фанатично преданная своей ереси – на средневековый костер. Да, да, зеленое пламя боливийских джунглей, которое пылает в ее взоре – это пламя аутодафе.
«У нас будет ребенок, Альдо. Будет малыш»… Ты продолжишься, Коллоди. Разве не меркнут в сравнении с этим отсветы любых костров? Бушующее море огня превращается в капельку света, горячий зубчик свечи, что, прорезавшись, наливается жизнью и… растет. Ты не можешь собраться с мыслями, осознать. «Будет малыш»… Но ты всё почувствовал. Всего какой-то миг, но он озарил твое набитое рефлексией нутро каким-то новым неведомым светом. И Ульрика, увидев твое лицо, на секунду умолкла. Наверное, что-то поняла своим женским чутьем.
Всего лишь какая-то доля мгновения… Ты вдруг увидел себя совершенно чужим в этой квартире, превращенной в зал ожидания на вокзале, среди этих людей, с которыми тебя связывали общая родина и общие цели. Цели… Цели у вас, действительно, общие. А средства? Странно… Ты впервые так ясно осознал это в разговоре с Сентено, который всё время рядился в тогу Пилата и себя выгораживал…
Случайно ли разговор от Че повернулся к Сорелю и Грамши[49]? Да, здесь и только здесь оно кроется – торжество, единственно возможное и необратимое. Торжество духа. Та самая, по Грамши, высшая гегемония – победа в умах. Ее не добиться никакими герильями и прямыми действиями. Да, одна книга, вобравшая дух Че Гевары, равна килотоннам тротила. Взрывайтесь, умы! Пространство мировой души, расчищайся для грандиозной постройки – Триумфальной арки Справедливости. И ты, именно ты станешь архитектором этой арки. Вас будет немного, избранных, посвященных. Вы создадите тексты, которые станут величественными кирпичами в этой кладке победы. Вы возведете арку, такую, что дух захватит. Дух…
И Че, «всё рассчитавший»… Разве не в этом был его конечный расчет? И разве Христос, взошедший на крест, призвал всех идти на Голгофу? Нет, он взял всю тяжесть страдания и искупления на себя и тем самым открыл врата в Царство Божие. В царство Духа. Распятие породило Евангелие – Слово о Распятии. Оно и стало ключом, открывшим эти врата. Слово и Крест… Та самая перекладинка, что хранится между упругих грудей Ульрики. Та самая, которую индеец то и дело прячет за ворот своей майки болотного цвета.
Алехандро, выживший там, где все должны были умереть, остался в этом мире беспомощным сиротой. Там, в джунглях Ньянкауасу, среди смерти, страданий и голода, для него мир был исполнен. И полноту эту являло присутствие Че. С уходом командира мир опустел для Алехандро. Пустота поглотила его товарищей. Потому он так и стремится назад, туда, где он всё потерял. Там он надеется избавиться от наваждения пустоты, отыскать свою заветную апельсиновую рощу. Только там для него всё исполнится.
И разве апостолы не остались после вознесения учителя стадом без пастуха, сирыми сиротами, обреченными на страдание в опустевшем миру? И ведь остальных заткнувшим за пояс, самым ретивым и деятельным из них всех оказался новообращенный Павел, при земной жизни Христа не свидетельствовавший. Вот кто с энергией созидания взялся за строительство мирского тела апостольской церкви, возводя её делом. И Словом.
Те двенадцать – живые свидетели – слишком страдали от пустоты, слишком жаждали благодати, вознесшейся от них на небеса. Мех, до краев полный отцовской любовью. Потому и шли на смерть, принимая ее, как избавление. От пустоты.
А как с пустотой будешь бороться ты, Альдо?..
Четвертая часть
Ущелье Юро
I
Алехандро
Это борьба, а в борьбе то и дело это случается… Око за око, зуб за зуб, твои стреляные гильзы – в ответ на их пули… Они убивают дорогих тебе людей. А ты убиваешь их. Обмен, достойный настоящего воина.
Это слова Рамона. Он произнес их над телом Хесуса Гайоля. В отряде его звали – Блондин. Кубинец, первым погибший от солдатской пули в джунглях возле Ньянкауасу, что в переводе с языка гуарани означает «водный источник».
Так начался счет кровавым жертвам нашей герильи, нашей Национально-освободительной армии Боливии. Что такое НОАБ? Это песня… Ты слышал клекот кондора, парящего выше Анд, выше снежных вершин Анкоумы? Не слышал? Тогда вряд ли ты сможешь понять это…
Первая кровь, пролитая в этой сельве, – кровь кубинца. Таковы были последние слова командира перед тем, как мы закопали тело Блондина в мягкую и теплую, точно распаренную, жирную от перегноя, как масло какао, землю, на самой окраине Медвежьего лагеря. Перед тем, как зарыть его в черную до блеска яму, Рикардо положил Хесусу на грудь гаванскую сигару. Блондин очень любил их, постоянно ходил, дымя, как паровоз, зажав широкий окурок между двумя рядами белых, как тростниковый сахар, зубов…Уже потом Тума сказал мне, что сигара нужна еще и для того, чтобы солдаты не обнаружили труп. Чуткие носы их овчарок на дух не переносят аромат отстоявшегося табака с кубинских плантаций.
Мы славно начали нашу герилью. Но их псы-ищейки уже шли по нашему следу. Потом выяснилось, что использовать собак для поисков партизан подсказал кайману-Баррьентосу его друг и душевный советник – «лионский мясник» Клаус Барбье.
Что ж, он имел по этой части богатейший опыт: тысячи пленных солдат, бойцов Сопротивления и невинных гражданских людей – взрослые, старики и дети – были растерзаны клыкастыми питомцами овчарен «багрового лионца» в годы оккупации Франции. Этот жуткий сон становился реальностью здесь и сейчас, в боливийской сельве.
Наверное, потому-то мы и начали славно, что нам уже было за кого мстить. Уже целый список был выведен в наших душах. Буквы этого списка наливались красным, багровым плеском моря вопящих душ – жертв «лионского мясника», они горели, как раскаленные прутья, которые палачи в Ла-Пасе с ухмылками прикладывали к нежной, словно лунным светом облитой, коже Лойолы Гусман. Буквы эти вспыхивали, как огоньки сигарет, которые они тушили о живот и ладони Марии. Они взывали к нам, сочась кровью, как из вырванных ногтей Марии. Что ж, она никогда не жалела, что ей не сделать себе маникюр…
II
Ненависть… Мы проходили е6 школу урок за уроком,
