Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
Когда Грэхем подрос, они могли петь и такие песенки, как «Гитлеру досталось всего одно яйцо»[718] – Грэхема удивляло, что дядя знает слова. Будучи вместе, они ускользали из под присмотра Валери, чтобы накупить в «лавке приколов»: каких-нибудь бомб-вонючек, пластиковых «собачьих экскрементов» или «чернильных клякс». Они могли зайти в холл отеля и раздавить стеклянную ампулу «вонючки». Грэхем вспоминал, что, убегая из отеля, он был «способен развить удивительную скорость для семидесятилетнего с эмфиземой, охваченного приступом истерического смеха и размахивавшего тросточкой на манер Чарли Чаплина»[719].
Означает ли это, что Элиот сохранил в себе много детского, как об этом говорили Валери и ее мать? Скорее его тянуло к детям, поскольку собственных у него не было.
Тогда же он участвовал в работе комиссии по подготовке новой редакции псалтири и писал в «Таймс», критикуя новый перевод Библии.
Летом он прочитал свою последнюю лекцию на выпускной церемонии университета Лидса, родного города Валери. Лекция называлась «Критиковать критика». Готовя ее, Элиот писал одному из знакомых: «Она будет носить скорее личный характер и состоять из рассмотрения и переоценки моей собственной литературной критики за многие годы…»[720]
Большинству студентов лекция показалась тусклой и скучной. В центре внимания молодежи были «новые звезды» вроде Элвиса Пресли (1935–1977). Молодежная культура становилась особым явлением и вовлекала в свою орбиту миллионы людей, чувствовавших себя соучастниками творчества нового. Не случайно именно тогда появились первые «хиты» Боба Дилана. Несколько лет оставалось до молодежной революции 1968 г. и «ураганной» мировой славы «Битлз».
Элиот не отгораживался от нового, но у него не оставалось ни сил, ни желания для новых революций. Сохранился его комментарий на программке комического обозрения «За гранью края» (авторы и исполнители А. Беннетт, П. Кук, Д. Мур и Дж. Миллер), которое он посетил с Валери в 1961 году: «Удивительно мощная четверка молодых людей: хорошо поставленое и динамичное шоу, смесь блеска, инфантилизма и дурного вкуса»[721].
В ноябре и декабре он с Валери вновь посетил США, читал «Литтл Гиддинг» перед студентами в Бостоне, выступал с лекцией в Йеле. Нью-Йоркский священник У. Т. Леви, хороший знакомый Элиота, встретившись с ним в Нью-Йорке в самом начале 1962 года, был поражен видом: «Его лицо изменилось; не только было оно пепельного цвета, но и сами черты стали дряблыми»[722].
Элиот теперь ходил, опираясь на трость. Когда речь зашла о проекте публикации его давней диссертации «Фейбером», он оживился. Но при расставании сказал: «Мы не можем целиком понять личность человека, охватить ее во всей полноте бытия, пока этот человек не умер»[723].
Пятую годовщину брака Элиоты отмечали на Барбадосе. Менеджер отеля хотел устоить большой прием в честь Элиота, что чрезвычайно ему не понравилось. Но отдых пошел ему на пользу – мягкий климат, солнце, морской воздух помогают при легочных заболеваниях. Он хорошо спал и даже покрылся загаром. Валери настаивала, чтобы Том ежедневно плавал в море вместе с нею. При поддержке Валери он ответил на все накопившиеся письма.
Возвращение в Лондон (в марте) означало также и возвращение к обычным заботам. Уже не в первый раз Элиоту приходилось отбиваться от обвинений в антисемитизме. Публикация его письма 1953 года с критикой антисемитских движений оказалась в этом плане очень кстати. При этом он продожал публично защищать Паунда.
В апреле вышло первое массовое издание «Кошек» в бумажной обложке. Летом – полное собрание пьес. Хейуорду Элиот продолжал слать свои публикации для его книжной коллекции.
Последним прозаическим произведением Элиота стала биография Джорджа Герберта (1593–1633), младшего современника Джона Донна. Она вышла осенью. Эта небольшая книжка читается на одном дыхании.
Отношение Элиота к биографиям было двойственным: он говорил, что не хотел бы видеть свою биографию написанной, но тут подчеркивал, что «семейный фон гениального человека всегда представляет интерес».
Джордж Герберт был младшим сыном в семье высшей британской аристократии, связанной с Уэльсом. Ему было три года, когда его отец умер, и титул перешел к его старшему брату, Эдварду. Духовным центром семьи оставалась его мать, широко образованная и отличавшаяся литературным вкусом. Она покровительствовала литераторам и ученым. Элиот цитирует посвященную ей IX элегию Донна:
Тех чар весна и лето не имеют,
Какими облик осени владеет.
(Пер. Б. Томашевского)
Элиот пишет о том, как «высокомерный» Герберт со временем научился смирению. По окончании учебы он стал преподавателем в Кембридже – никаких шансов на получение титула у него не было. Он мог еще надеяться на политическую карьеру – писал памфлеты, высмеивавшие пуритан, при дворе короля Иакова I это приветствовалось. Он даже стал членом парламента. Но со смертью короля и эти шансы исчезли.
В 1629 году Герберт женился на дочери лорда Денверса и стал приходским священником. Элиот пишет о его позднем счастливом браке, а в 1633-м он умер от туберкулеза, не дожив до 40 лет. В те годы он подружился с Никласом Ферраром, настоятелем Литтл-Гиддинга, и передал ему рукопись своей книги стихов «Храм». Феррар опубликовал «Храм» посмертно.
Большая часть книги Элиота посвящена разбору творчества Герберта. В конце он цитирует заключительное стихотворение «Храма». Любовь принимает поэта, который считает себя недостойным грешником. Он не решается даже сесть за стол. Любовь возражает: «Ты грешен, но ты знаешь, кто взял на себя вину?»
Ты должен сесть, говорит Любовь, и отведать моего блюда:
И я сел и ел[724].
13
Декабрь 1962 года был холодным. Лондон окутал смог, и для Элиота это оказалось тяжелым испытанием. Он с трудом ходил по квартире. Ему приходилось передвигаться, держась за бортик на стене (Ф. Томлин). Однажды, когда настало время ложиться в постель, у него начался астматический приступ. Сознание казалось спутанным. он едва мог дышать. Валери, опасаясь, что он может задохнуться, несколько часов удерживала его в сидячем положении. Поскольку приступ наступил неожиданно, она не успела вызвать медицинскую помощь и боялась отойти к телефону, но в конце концов смогла позвонить.
Элиота отвезли в госпиталь, где он оставался пять недель. Большую часть этого срока ему непрерывно давали кислород. Его состояние долго оставалось критическим, и он неоднократно впадал в кому. Валери взяла на себя роль сиделки. Журналистов она информировала, что состояние Элиота якобы является стабильным и он на пути к выздоровлению. Сенсационность была бы отрицательным фактором. Но Э. Хинкли она писала, что однажды Элиот бредил весь день, произнося рифмованные строчки. И все же состояние
