Карибские дневники Аарона Томаса, 1798 - 1799 - Станислава Радецкая
Забрал девятигаллонный бочонок масла с “La Invariable” и отправил его на «Чайку» для наших нужд. Долго беседовал с миссис [имени нет], владелицей американской кофейни. Она осыпала проклятьями Питта[1] и охаивала Фокса[2], и однозначно думает, что все, что делают американцы — хорошо, но все, что делает девятый полк, — не то и не так.
Жена боцмана сошла на берег. Пьяна, как обычно. Поскольку она напилась портера, то почти лишилась дара речи. В руках она несла трехквартовый чайник, за который заплатила два доллара, но потеряла от него крышку. Чернокожая ребятня шла за ней по пляжу, и это напомнило мне, как в Англии маленькие птички летят вслед за совой, когда та вылетает из гнезда днем.
Обедал у миссис Уэйнрайт. Получил обстоятельную инструкцию от Левена, как готовить хлеб на дрожжах.
Дал трем французским пленникам говядины (из того американского быка) и жареной свинины с зеленью на обед.
Вернулся на борт в каттере в 8 вечера.
Воскресенье, пятнадцатое
Келли, корабельный кок, и Томпсон, личный кок капитана, закованы в кандалы за попытку продать вчера ночью восемь кусков корабельной говядины, украденной из кухонного бочонка на камбузе в полночь.
Томпсон освободился от цепей на ногах и бросился за борт, намереваясь доплыть до торгового корабля, стоявшего рядом с нами, но пловец он никакой, и на полпути сердце его подвело, поэтому он стал кричать во все горло, требуя немедленно спасти его.
Спустили ял и забрали его обратно. На борту вновь надели на него цепи.
Двадцать человек были отпущены в увольнительную на берег, а несколько — по тому же делу на борт «Конкорда».
Четырнадцатилетний юнга капитана, Джон Норрэй, в пятницу провел всю ночь на берегу, и до меня дошли слухи, что он хвастался, будто провел за полдоллара ночь с девицей. Я разузнал об этом, нашел ключ к этому преступлению, собрал кое-какие факты и, удостоверившись, что юнга действительно в этом замешан, позвал его в свою каюту. Там я задал ему такую хорошую взбучку, что, полагаю, он больше не будет хвастаться подобными делами в обозримом будущем.
В десять утра жена боцмана вернулась на борт совершенно пьяной. Ее муж отвел ее вниз, в трюм, и поколотил ее так, что через несколько минут вернулся на галфдек за сырым мясом, приложить к ее заплывшим глазам.
В два дня Чарльз Анно, Франк Пуэрто и Дж. Норрэй отправились на берег, чтобы передать в госпиталь одну из коз капитана ради свидания с козлом. К восьми Анно и Пуэрто вернулись назад. Норрэй остался пьяным на берегу. Он потерял башмаки Анно с собственных ног и еще один доллар из кармана, пока улепетывал от старой негритянки, у которой украл тарелку с сушеной рыбой. Что за чудесная школа этот военный корабль!
Что до Пуэрто, испанского мальчишки, то он вернулся на борт в каноэ. Чтобы не замочить своих башмаков, он снял их и положил их на дно лодки, где благополучно их и забыл, поднявшись на борт «Чайки». Лодка ушла, и ему пришлось с ними распрощаться.
Так что я вижу, что оказал им медвежью услугу, хотя искренне хотел, чтобы эти трое парнишек прогулялись на свободе.
На закате вернулись из увольнения люди с «Конкорда»; они прошли мимо нашего борта на свой корабль, и только один из них был трезв. Трое были пьяны до бесчувствия настолько, что нассали себе в штаны. В то же время вернулись из увольнения и наши, Миллара на борт пришлось поднимать.
Заметка на полях. Пятого августа черная коза вновь задирала козла; полагаю, она не устояла перед ним.
Понедельник, 16
Том Томпсон, кок капитана, получил две дюжины плетей за кражу. Ривз — дюжину за то, что оставил свой пост (он охранял французских пленников на баркасе) и пошел выпить свою порцию вина.
Жену боцмана выгнали на берег за пьянство. В пять вечера покинули Бастер, чтобы перевезти пленников на Мартинику. Наш хирург, мистер Риджуэй, остался на берегу.
Вторник, 17 июля
В четыре дня вели переговоры с «Грэйхаундом», каперским судном из Сен-Пьера. Его шесть часов преследовали два французских приватира, встретивших его этим утром у острова Доминика, пока «Грэйхаунд» направлялся на Сен-Бартелеми.
Услышал от Мюррея историю мио мучачо[3] Пуэрто, примерно в то же время, когда разразился скандал с Томпсоном.
Прошлой ночью снилось, что у меня есть дом, и я нанял двух новых слуг. Когда я зашел утром на кухню, то увидел, что кухарка поставила чайник кипятиться, но вместо угля она бросала в печь куски сахара. На мои приказания прекратить это безумное занятие, она сказала, что, в конце концов, дешевле кипятить чайник на сахаре, это придает воде сладкий аромат и вкус и не надо потом класть сахар в чай.
Восемнадцатое
На горизонте показались Мартиника и Доминика.
Девятнадцатое, четверг
Днем у Сент-Люсии. В 11 утра бросили якорь в заливе Форт-Ройал. Там же обнаружили «Принца Уэльского»[4], «Непобедимого»[5], «Санта-Маргаретту»[6], «Сирену»[7], «Амфитриту»[8], «Киану»[9],
